WikiLeaks изнутри - [27]

Франциску тогда пригласили на диспут с министром по делам семьи Урсулой фон дер Лайен. Вести диспут должен был журналист онлайн-версии газеты «Цайт» Кай Бирманн и редактор «Цайт» Генрих Вефинг. Франциска и на сей раз попросила меня сопровождать ее. Хотя журналисты не возражали против моего присутствия, они настояли на том, что все мои реплики будут приписаны Франциске.

Создалось такое впечатление, что мое присутствие раздражает обоих журналистов. Хотя мне тоже предложили стул и кофе, однако, когда говорила Франциска, оба ей добродушно кивали; они хотели знать, что заставило ее опубликовать петицию. Если же я пытался прояснить тот или иной технический вопрос, в большинстве случаев от меня отмахивались: «Ненужные подробности, слишком заумно».

Я задавался вопросом, как вообще можно понять суть дела, если не вдаваться в технические детали. Но журналистов больше интересовала личная история Франциски.

Обычно меня мало волнует авторизация цитат. В адрес Вефинга я упомянул, что считаю это раковой опухолью в организме немецкой журналистики. Высказывание, за которое меня любой другой журналист расцеловал бы. Но Вефинг объяснил мне, что это, наоборот, немецкая добродетель, без которой никто ни одному журналисту не дал бы интервью.

Задним числом я понимаю, что наше безоговорочное согласие на публикацию интервью в газете «Цайт» действительно было ошибкой. В то время как предоставленная нам печатная копия дебатов произвела на нас вполне достойное впечатление, тот же самый текст впоследствии был передан противной стороне, а пресс-атташе Урсулы фон дер Лайен без лишнего стеснения внес в него свои поправки. В результате напечатанный в газете текст оказался искаженным не в нашу пользу, что нас не на шутку возмутило.

Потом состоялась и личная встреча с министром. Офис Урсулы фон дер Лайен находится в сером бетонном здании на знаменитой площади Александерплац. Помещение для переговоров на верхнем этаже было размером в половину классной комнаты, в центре сдвинуто несколько столов, вокруг них стулья. Там, кроме самой госпожи министра, нас ждали еще несколько человек: Аннетте Нидерфранке, помощник генерального секретаря и глава Шестого отдела по вопросам детей и молодежи, с одной из сотрудниц, а также пресс-атташе Йенс Флосдорфф, с которым мы уже были знакомы по интервью газеты «Цайт». И еще там был один человек, появление которого стало для нас сюрпризом: Лиза*. Метр двадцать ростом. Девочка лет восьми.

Нас усадили за один из столов, а девочка с каштановыми кудряшками расположилась напротив. Она что-то калякала восковым карандашом на белой бумаге и была более или менее поглощена этим занятием.

Нам объяснили, что это Лиза*, дочь сотрудницы Аннетте Нидерфранке, что папа Лизы* в командировке, поэтому из школы девочка вынуждена была прийти к маме на работу. А поскольку в министерстве заняться Лизой* некому, она тут посидит с нами во время обсуждения темы детской порнографии.

«Ничего страшного, правда?» – спросила госпожа фон дер Лайен с улыбкой. И, хотя никто из нас никакого беспокойства по этому поводу не выражал, добавила, что Лиза* – девочка спокойная, что она только рисует забавные разноцветные картинки. Но в ее присутствии не следует ни в коем случае упоминать словосочетание на «д». Можно же обойтись без этого «ужасного выражения», сказала госпожа министр и тут же повторила: «Ужасное, ужасное выражение». Вид у нее при этом был чрезвычайно удрученный. «Мы же и так все знаем, о чем идет речь». Она еще раз многозначительно кивнула, оглядев всех присутствующих, и беседа началась.

Мы просидели за столом часа два. Все это время Урсула фон дер Лайен настойчиво твердила о «выражении на д», тогда как молодая сотрудница главы Шестого отдела беззастенчиво употребляла выражение «детская порнография». Она же, в конце концов, была мамой Лизы*. Даже мастеру комических ситуаций Лорио эта сцена не удалась бы столь безупречно. Наконец было объявлено, что уже поздно и Лизе* пора спать. Поэтому встреча на сем завершена.

«Спасибо, были рады вас видеть, вы сами найдете выход?»

Дискуссия от начала до конца велась в спокойном и вежливом тоне. Госпожа фон дер Лайен каждым своим словом и каждым жестом демонстрировала свое добродушие и свой покладистый характер. А мы старались не напугать Лизу*. Никто не мог стукнуть кулаком по столу и сказать: «Извините, но та чепуха, которую вы здесь планируете, никоим образом не поможет борьбе с педофилией!»

Может, это все задумывалось как какая-то особо мудрая пресс-стратегия, но мы восприняли ее как моральный шантаж и сожалели, что не сообразили прервать встречу в самом начале. По крайней мере, мы после этого стали лучше понимать, из каких побуждений действует Урсула фон дер Лайен. Она поведала нам, как неловко она себя чувствует, когда на международных конференциях ее спрашивают, почему Германия так мало внимания уделяет проблеме детской порнографии.

Таким было ее объяснение. Ну что же. У меня сложилось впечатление, что она стремилась что-то предпринять, чтобы продемонстрировать, что она что-то предпринимает. Что именно – вопрос второстепенный.