Взрослые сказки о Гун-Фу. Часть III: Мудрость - [5]

Ван и раньше много рассказывал мне о тиграх, поэтому я знал, что тигры бывают умные и глупые, храбрые и трусливые, осторожные и беспечные. В общем, как люди. Когда-то Ван мне даже сказал, что интеллект взрослого тигра сравним с интеллектом 5–7-летнего ребенка, только тигр хитрее и изворотливее. В этот раз он собирался показать мне осторожного, хитрого и очень упорного даже для тигра зверя. Оказалось, что за этим тигром Ван наблюдал уже несколько суток и примерно знал, что и когда тот делает.

Вот что он рассказал по этому поводу:

– Тигр этот почти взрослый. Ну, если пересчитать на человеческий возраст, то примерно такой, как ты. Может, на пару лет старше. Это значит, что он практически такого размера, как взрослый тигр, но еще любит играть, только игры у него очень специфические. Вот сегодня, если повезет, ты и посмотришь, какие игры у вашего семейного тотемного зверя.

Мне, конечно, стало интересно, потому что ни дед, ни отец, хоть и обучали меня нашему родовому стилю тигра, никогда не проводили аналогий с тигром настоящим. Наоборот, говорили, что главное – это дух тигра.

– И правильно говорили, – не оборачиваясь, сказал Ван, шедший впереди меня. – То, что ты, может быть, увидишь сегодня, это и есть игры тигриного духа. Кстати, проверим твою удачу. Мне кажется, что он сегодня его достанет. Но это уж как повезет. Может, и просто так день проходим.

Я не понимал, кто и кого сегодня «достанет», но молчал, зная, что если Ван захочет, то он все скажет сам, причем не забудет ни одной, самой мелкой детали. Но уж если не захочет… К счастью, в этот раз скрывать было нечего и через пару минут я уже все знал.

Ван выследил этого молоденького тигра, который в свою очередь уже несколько дней выслеживал совсем небольшого медвежонка, чтобы украсть его прямо из-под носа матери. Так что кто и кого сегодня «достанет», сразу стало ясно.

Пришли мы вовремя. Каждый раз, когда Ван, который вообще никогда не торопился, приходил на место минута в минуту к началу действия, мне хотелось спросить, умеет ли он опаздывать. Но я молчал и в конце концов решил, что не умеет. Во всяком случае, мне за пять лет учебы у него видеть такого не доводилось. Так вышло и в этот раз. Не успели мы удобно устроиться на высоком берегу реки, как увидели медвежонка, который в состоянии совершенно неописуемого блаженства валялся у самой воды кверху мохнатым брюхом и сучил всеми четырьмя лапками.

«Хорошо, что он не сороконожка, – подумал я, – а то бы сейчас сам в своих ногах запутался».

И тут на берегу появился тигр. Он совершенно беззвучно возник из-за огромного камня: сначала морда, затем плечи. Наконец он появился весь и замер, как изваяние, оглядывая место.

– Смотрит, нет ли рядом мамаши-медведицы, – прошептал мне на ухо Ван. И добавил, словно читая мои мысли: – Нас не учует, ветер в другую сторону.

Убедившись, что мамаши поблизости нет, тигр не спеша, я бы сказал, торжественно, направился к медвежонку. Он явно не торопился, давая медвежонку хорошенько разглядеть себя. Увидев полосатого, медвежонок пришел в совершенно неописуемый ужас и бросился наутек. При этом он то ли взвизгивал, то ли всхлипывал, то ли уже просто плакал на ходу. Бежал он медленно, смешно виляя толстым задом. Такой почти круглый ком грязного меха. Видя, что ему не уйти, он попытался переправиться через реку по огромному поваленному дереву, но рухнул в воду.

Тигр почему-то в воду не полез, хотя воды эти звери не боятся совершенно, – однажды я сам видел, как матерый тигр отобрал у крокодила добычу, которую тот припрятал под водой.

– Ты не понял, – снова зашептал мне на ухо Ван. – Он не голодный, ему этот медведь не особенно и нужен. Он играет. Сам понимаешь, какая ставка в этой игре. Игра тигра – это жизнь или смерть.

Через минуту медвежонка вынесло на берег, где его поджидал тигр. Медвежонок уже не пытался убежать. Тигр очень тихо зарычал и ударил лапой медвежонка по морде, которая тут же покраснела от крови. Медвежонок заверещал, но с места не двинулся, видимо, уже понял, что убежать не удастся и единственное, что он может, – это продолжать верещать, надеясь, что его услышит мать. Тигр по-прежнему не торопился. Ван был прав, он действительно играл. Глядя медвежонку в глаза (прямо как удав, гипнотизирующий мышь), он еще раз хлестнул его открытой лапой. И тут за спиной у медвежонка раздался могучий рев. Это явилась огромная медведица-мамаша. На этом все и закончилось, потому что тигр развернулся и, никуда не спеша (видимо, знал, что огромной медведице за ним не угнаться), потрусил прочь, а медвежонок бросился к медведице обниматься, облизываться и жаловаться.

– Ну? – после паузы произнес Ван.

Я, зная его привычку заставлять меня из всего извлекать урок, не торопился отвечать. Не дождавшись ответа, Ван не стал давить на меня, а начал объяснять сам.

– Тигр играет в игру жизни и смерти. Думаю, это ты уже и так понял. Тут важны две вещи. Во-первых, от этой игры он явно получает удовольствие, а во-вторых, охотник и жертва в любую минуту могут поменяться местами. Чтобы ты не думал, зачем я потратил целый день на эту прогулку, скажу сразу. Тебя все время учат быть в роли тигра. Так вот, запомни, за любой потенциальной жертвой может стоять кто– то большой и сильный. Вот и все. Теперь домой. Ты сегодня целых полдня не занимался, так что в обратную сторону ты бежишь бегом и к приходу учителя суп должен уже кипеть. Чтобы дать тебе время, твой добрый учитель не будет торопиться. Надеюсь, не заблудишься?