Взрослое лето - [81]

— Мила, прости меня.

— Я простила тебя. Но это не значит, что мы с тобой на машине времени вернёмся в прошлое и заново переживём нашу жизнь. Нет, к сожалению, так не получится. Ты когда-то сам нас вычеркнул из своей жизни, а не я. Согласен со мной?

— Да.

— Ты был у своей дочери? Ты с ней хотя бы поговорил?

— Нет.

— Плохо, привыкай, у тебя есть дочь.

— Прощай.

— Прощай.

Мила окинула взглядом стоянку, всю заваленную красными, розовыми, белыми, жёлтыми розами, и несколько раз глубоко вздохнула. Она повернулась и скрылась в здании за блестящей дверью. На улице остались только Игорь, машины и цветы. Так он просидел ещё с полчаса, а после, собравшись с духом, уехал.

Мила, пройдя по гулкому коридору, юркнула в туалет и расплакалась. Привести себя в порядок удалось не сразу. Когда она наконец-то вернулась в кабинет, Валентина Степановна с кем-то разговаривала по телефону, увидев коллегу, сразу умолкла.

— Мила, у тебя всё в порядке?

— Да, вроде нормально. Не знаете, какое сегодня настроение у начальника отдела?

— С утра было хорошее, к нему дочь с внуком заехали, после поездки в Испанию.

— Пойду, может, отпрошусь, что-то мне сейчас трудно сосредоточиться.

— Да, конечно. Как я тебя понимаю.

Мила вернулась через несколько минут, с чуть покрасневшими щеками.

— Отпустил. До завтра, Валентина Степановна.

— Всего доброго.

Сложив в сумку телефон и зонт, Мила выскочила из кабинета и поспешила на автобусную остановку. Через час она подходила к дому. Алёна, лёжа на лавочке, читала книгу.

— Привет! Что читаешь?

— «Графа Монте-Кристо». Представляешь, в его дом в Париже ночью проник взломщик, и он пытается его поймать и обезвредить.

— Тебе можно уже самой писать детективы.

— Правда?

— А почему нет? Представляешь, авторы пишут про красавиц блондинок, работающих частными детективами? Тоже мне, мисс Марпл Агаты Кристи. А ты так закрутила это лето, что я уже с ума схожу.

— Я пока детектив по сказкам. Постой, а что ты имеешь в виду? — дочь отложила книгу в сторону, — Что-то случилось? Вот почему ты сегодня так рано? Мама, что всё-таки произошло?

— То, чего ты добивалась несколько последних лет.

— А, к тебе опять приходил мой отец?

— Да, самый проницательный в мире подросток.

— Он что, хамил?

— По-твоему, я родила тебя от дебила? Нет, он завалил розами всю стоянку перед конторой. Весь офис вывалил на улицу. Ты не представляешь — цветов может тысяча или больше, разные, прекрасные! А запах!

— Надеюсь, вы помирились после такого романтичного поступка?

— Ты что, я его выгнала. А потом в туалете проревела полчаса.

— Мама, но почему? Ты сама учила меня прощать, да и батюшка говорил про прощение.

— Я простила его, как ты не поймёшь.

— Ну, а что же тогда мешает сесть за стол и просто поговорить?

— Ничего не могу с собой поделать, как увижу его, меня всю выворачивает.

— Иди полежи, а лучше поспи. А я ужин приготовлю, может, селедочки почистить?

— Точно! Я как раз купила бородинского, а ты ещё навари картошки, хорошо?

— Конечно. Отдыхай.

Мила угомонилась, хлебнула валерьянки и легла в кровать. Алёна начистила картошки, всего-то пяток картофелин, но ставить на плиту ещё рано. Оставалось почистить селёдку, но она не спешила — ведь готовка так успокаивает. Она разделала рыбу, потом взялась за луковицу, нарезала полукольцами и сбрызнула уксусом.

По дороге кто-то ехал. Но звук мотора разительно отличался от звука Женькиного скутера или Прозоровского мотоцикла, значит, чужой. Отложив кухонные дела, девочка вытерла насухо руки о передник и выглянула в окно. На скутере был какой-то мужчина. Девочка присмотрелась, гость показался ей знакомым. Вскоре приехавший постучал в калитку.

— Проходите, открыто, — крикнула Алёна и в фартуке вышла на крыльцо.

— Здравствуй, дочка, — протяжно сказал мужчина, прикрывая за собой калитку.

Теперь Алёна признала отца. В эти мгновения стало непривычно тихо для августовского леса, ещё такого приветливого и наполненного до краёв жизнью и движением.

— Здравствуйте.

Девочка спустилась со ступенек, но не кинулась к Жукову, хотя, грешным делом, такое желание промелькнуло. Она быстро сделала несколько шагов в сторону сада и молча присела на лавочку.

— Можно, я сяду рядом? — спросил подошедший отец.

— Прокурор сажает, — мрачно пошутила Алёна, понимая, что надо что-то говорить, а не просто сидеть и молчать, — конечно, присаживайтесь, не занято.

Игорь расположился на краю скамьи, поставив в ноги яркий пакет, и глядел прямо в лицо дочери. Пауза затягивалась, как петля, чем дальше тем больнее. Больше всего на свете в эти минуты Алёне хотелось оказаться где-нибудь в глубине леса, укрыться с головой под ветвями ели или дуба, чтобы никто на целом свете не мог достать её. Зачем она его искала, ещё несколько недель назад так жаждала этой встречи, а сейчас нелепо рассматривает стебель подорожника?

— Хочу сказать, — наконец-то прервал долгую паузу Жуков, — что…

— Что?

— Не знаю. Ну, ты понимаешь?

— Понимаю.

— Вот.

— Многословный мне попался отец, однако, — сказала девочка, продолжая смотреть себе под ноги и теребя руками стебель мятлика.

— Вот наконец-то я рядом с тобой.

Алена промолчала, но потом не выдержала и выговорила, глядя на макушку старой ели: