Взрослое лето - [49]

— Лена, я приехала пораньше!

— Отлично! Видишь, я тебя жду!

Девочка подбежала к калитке и впустила маму.

— Я привезла мороженое, надеюсь, не растаяло.

— Давай я сама посмотрю.

Алёна взяла у мамы сумку и, сев на лавочку, достала «лакомку».

— Не растаяло, не растаяло. Надо ёжика угостить. А ты сама-то попробовала?

— Попробовала, угощайся, а я пойду приготовлю ужин пораньше, чтобы выспаться.

— Постой, просто посиди рядом со мной пять минуток. Вот и ёжик носиком трётся о мою ногу. Вся лесная семейка в сборе.

— Ты переживаешь?

— Да нет, но выйти на площадь: всё-таки страшновато.

— Может, а ну его, этот пикет, плакат, комбинат, а?

Алёна молчала, она перестала улыбаться и теперь облизывала пальцы с каплями от таявшего мороженого.

— Всё будет путём! Ещё утром я сомневалась, но сейчас чувствую, мой час пришёл и я покажу этим господам, что я настоящая внучка моего деда и погибшего на войне прадеда.

— Я тебя люблю, мы с тобой, как на фронте, а сегодня у нас передышка, но завтра снова бой.

— Так и есть.

— Утром поедешь со мной, а потом на автобусе до посёлка. Там на конечной остановке тебя встретит дядя Эдик, помнишь его, с усами. Он будет рядом, пока ты будешь возле стройки. Кстати, я положила тебе ещё денег на телефон.

— Спасибо, ты лучшая мама на земле. И я не сдамся. Иди, пожалуйста, а я ещё немного посижу.

Мила ушла, а девочка ещё долго тёрла щеки липкими руками, глядя то на подорожник, то на старую ель. Ёжик пропал, и ничто не отвлекало Алёну от грустных мыслей: взрослеть оказалось гораздо тяжелее, чем ей казалось ещё пару месяцев назад.

— Пусть будет так, как будет!

Алёнка прокричала в темнеющую чащу и направилась, сжав узкие губы, к бочке с водой для полива огорода. Умывшись нагретой солнцем за день водой, она вошла в дом.

Поужинав, девочка завела будильник и легла спать. Сквозь дремоту она слышала, как ходит мама, звенит посуда, скрипят половицы, пахло чайным ароматом и сыростью. Но вставать не хотелось, и Алёна наконец-то с головой погрузилась в сон.

Мама разбудила девочку рано утром, за окном светало. В комнате было прохладно, умываться совсем не хотелось. Кто придумал эту воду? Вот бы придумать сухое умывание…

— Торопись, завтрак уже готов. Через полчаса выходить.

— Угу.

Говорить не хотелось, все, что так волновало их в последние годы, о чем спорили и ещё больше размышляли, требовало выхода наружу в настоящих деяниях. Спрятаться некуда, все слова сказаны, а песни спеты. Глаза девочки блестели, как перед контрольной работой за четверть.

Утренний ветер зашумел в деревьях, и ветви старой ели забарабанили с гулом по крыше, словно напоминая, что Мила и Алёна живут в лесу. Мама уложила в рюкзак дочери контейнер с несколькими бутербродами, термос с чаем, бутылку воды и ещё салфетки и зонтик.

— Если начнётся дождь, не мокни, садись в машину к дяде Эдику и езжайте домой.

— Хорошо, мама.

— Устанешь, тоже уходи.

— Хорошо, мама.

— Ну что ты забубнила — это своё: «хорошо, мама», а? Перестань.

— Хорошо мама.

— Ладно, доедай сырник и пошли.

Вскоре путницы шагали среди берёз и тополей. Первой шла Мила, привычно обходя ямы. Алёнка вначале отставала, но вскоре втянулась, жизнь на природе, с ежедневными походами на огород, за ягодами и грибами давала о себе знать. Рюкзак привычно болтался на спине, а в руках, с максимальной предосторожностью, она держала плакат, что они написали с Женей.

На остановке автобус увёз маму в город, но вскоре и Алёна отправилась в посёлок. В полупустом салоне знакомых не оказалось, в основном люди ехали из города на работу. Строящемуся комбинату требовалось много мускулов и сил, и он, словно гигантский улей, вытягивал из городов, посёлков и деревень пчёл, способных ежедневно потеть, собирая нектар с утра до вечера.

На конечной остановке девочку уже поджидал дядя Эдик в серебристой иномарке.

— Здравствуйте. Я Алена.

— Привет! — сказал водитель и оживился. — О, как ты вымахала, скоро станешь, как твоя мама, настоящая красавица. Ну, садись, поехали.

Девочка села на заднее сиденье и по дороге глядела на знакомые с детства дома. Тонированное стекло оборотило посёлок в загадочный сумрачный мир, удлинив тени. Казалось, перед глазами того гляди промелькнёт Иванушка на Сером волке или из-за липовых крон вылетит летающая тарелка в поисках открытых ворот в космический портал.

— Приехали, — сказал водитель, и Алёнка вернулась на землю из родившегося за пять минут дороги мира. — Будь осторожна. Не знаю, что вы с мамой придумали.

— Я встану напротив их офиса.

— Давай, я развернусь и буду рядом. Оставляй рюкзак в салоне.

— Спасибо, ну лучше пусть будет со мной, там у меня телефон.

— У тебя вместо телефона планшет?

— Да вы что, у меня старинная «Нокиа», ещё моего дедушки.

— Забей в память мой телефон, на всякий случай, и набери меня. Я тоже буду знать твой.

Вскоре девочка чуть приоткрыла дверь, и первый шаг сделала не сразу, но все же, совладав с собой, шагнула на пустую и пыльную площадь перед административным зданием комбината. Пройдя полсотни шагов, остановилась прямо напротив окон конторы и развернула плакат. Бумага не слушалась и сворачивалась, но Алёна приспособилась и наконец-то расправила ватман.