Взрослое лето - [15]

Журналист молчал, понимая всю абсурдность ситуации: взрослый парень, студент журфака, сто четыре публикации в разных изданиях и робеет как последний мальчишка перед какой-то девочкой-подростком. Но он в то же время ощущал какую-то непреодолимую силу, которая почему-то не давала вот так встать и просто уйти из сторожки с сиротливым портретом мужчины и женщины на стене. На миг у парня что-то дрогнуло в груди.

— Думаешь про меня, что я трус?

— Ты сам сказал это. Но я тоже боюсь. Да ещё как, и мама дрожит как осиновый лист.

— Послушай, кто я? Мне всего-то двадцать лет! Отец работяга! У меня нет знакомых ментов или прокуроров, которые защитят меня! Да, я, так сказать, — опасаюсь. Но хочешь верь, а хочешь нет: я не сойду с выбранного пути. Наталья Николаевна первая поверила в мой талант журналиста, рассказала родителям и всем в школе, мол, я талантливый ребёнок и мне надо помогать, тогда меня ожидает хорошее будущее. Она от всей души пожаловала мне крылья для моей мечты, поэтому я никогда не предам память о ней, чего бы мне это ни стоило.

Замолчав, Женя вдруг осознал, он переступил Рубикон, Галлия осталась за спиной, впереди ожидал наполненный страхами и страстями Вечный город, пристанище древней волчицы. Теперь не отступить, не отделаться шуточками-прибауточками, не соскочить с темы. Зачем судьба загнала его в этот кровавый лес, которого он страшился с самого детства, когда нечаянно заблудился среди этих проклятых берёз и сосен на каникулах в третьем классе? И вечером его, плачущего, еле-еле стоящего на ногах, случайно спас и вывел к дому какой-то дачник? Но всё, выбор сделан, только куда он приведёт?

Алёна смотрела на парня, не сводя глаз, колокольцы больше не заливались предательским звоном в ушах девочки. Неужели у неё появился друг, который поможет распутать клубок из загадок и тайн, да просто подставит плечо четырнадцатилетней девчонке?

— Я не хотела тебя обидеть, просто я пыталась понять — можно тебе доверять до конца. Понимаешь?

— Понимаю. Теперь убедилась?

— Да, просто я чувствую ложь, не улыбайся, у меня звенит в ушах, когда кто-то врёт. Только не надо об этом кому-нибудь говорить или тем более писать в твоей газете, а то ещё нас обоих упрячут в психушку.

— Я умею хранить тайны. Но откуда взялся такой сказочный дар? Экстрасенсы, маги, колдуны — понимаю. Детектор лжи — видел на практике, когда готовил материал о полиции. Но вот такое распознание лжи — не понимаю.

— Смеяться не будешь?

— Нет.

— Подписку о невыезде дашь?

— Дам.

— Тогда садись и слушай.

На следующий год после гибели бабушки и дедушки на лето мы переехали сюда, в сторожку, а наш дом сдали строителям. Нам нужны были деньги. Я целыми днями сидела дома или гуляла во дворе. Мама запретила мне выходить за забор, да я сама не очень хотела, потому что боялась леса и чужих людей. Мне под каждым кустом мерещился убийца с ружьём. Но в тот год в июле стояла страшная жара. Я потерпела пару дней и решила сходить искупаться на лесное озеро. Тут недалеко, всего-то пара километров, а если напрямик через лес, то вообще минут двадцать — и дома.

Так вот закрыла дом, сунула купальник в карман юбки и бегом по дороге. На озере я повстречала одноклассников, мы здорово покупались, я даже чуть не утонула, плавала ещё совсем плохо, но Пашка-сосед вытащил. После отдышалась и проболтала ещё пару часов с ребятами, тем более некоторых я не видела со школы. Когда солнце ослабило полуденную жару, пошла обратно, и чтобы поскорее попасть домой, решила махнуть напрямик через лес, а не по дороге. От озера тянулась пустошь, заросшая лебедой и полынью, после пошли молоденькие берёзки, чуть повыше меня. Пройдя немного, я заметила передо мной сойку, бегущую по земле. Я от удивления остановилась, смотрю, а птица тоже. Тогда я нагнулась, а она распушила хохолок и испуганно косит на меня черным глазом, и кричит так неприятно, будто дребезжит:

— Пиррь-пиррь.

Беру её в руки и вижу: клюв открыт, а в нём застрял обычный жёлудь. Поняла я всё. Нашла палочку, обломила кончик, сделала его поострее, попробовала и вытащила жёлудь. Отпустила птицу и иду дальше, вот уже и лес начинается. А сойка от меня далеко не улетает, рядышком: то спереди, то сбоку. Зашла в ельник, иду по белому мху, чудно и необычно, смотрю на ветке чёрный тетерев глядит на меня, как на пустое место. Иду дальше, тут под ногами прошмыгнул зайчик. Вскоре, глядь, а в полумраке, между ёлок, огромная сосна, да такая, что хоть всем классом хоровод вокруг неё води. Во, думаю, куда забрела? Только поближе подступила, смотрю на свободном пятачке стоит высокий бородатый мужчина в белом балахоне, отороченном серебряным мехом, а руки за спиной. Над ледяными глазами, царапавшими меня взглядом, нависли густые белые брови. Глядит, не моргает, словно буравит меня. Я перепугалась до смерти, вроде на грибника или охотника совсем не похож, и когда к нему подошла, он мне говорит:

— Здравствуй, Алёна! Выходит, пожалела и спасла от лютой гибели сойку?

— Здравствуйте. Спасибо за добрые слова, только ничего такого особенного я не сделала.

— «…Не сделала», — повторил последние слова девочки Лесной дед. — Добро, коль не хвастлива, хотел я тебя сурово наказать за то, что родную мать ослушалась, и без спроса ушла из дома. Но за добродушие надо возвращать токмо добро.