Взорванный плацдарм - [16]

У бойцов, оборонявшихся в кинотеатре, был замученный вид. Тут же я встретил два своих взвода, которые без потерь сюда пробились. Боевики наглели с каждой минутой, атака шла за атакой. Пришлось врываться в бетон руками и заделывать окна. Пули свистели по всему кинотеатру. Самое неприятное, когда гранаты от гранатометов залетали в кинотеатр, взрывались внутри здания.

Наступила ночь, сплошная темнота, только вспышки от разрывов артиллерийских снарядов и выстрелы. Потом пролетели наши штурмовики, повесили над домами «гирлянду», – осветили сначала дома, а потом начался налет. От разрывов бомб кинотеатр весь дрожал и ходил ходуном, как поезд при движении. Так прошла первая ночь. Затем еще один день. К вечеру все стихло. Как будто все вымерли. Наступила непонятная тишина.

Около часа ночи сначала по связи вышел один взвод соседней роты, а потом пришел боец и рассказал, что их взвод находится в Г-образном здании, одна половина занята ими, а вторая боевиками. Боевики их не обнаружили. Рядом в соседнем доме находится взвод другой соседней роты нашего батальона.

«В комнату залетела граната…»

– Комбат провел маленькое совещание, где было решено, что я с одним своим взводом отправляюсь в Г-образное здание и захватываю другую половину здания, в котором находились боевики.

Наступил момент действовать. Мы покинули кинотеатр. До указанного здания дошли без проблем. В нем встретились с тем взводом, из которого был боец. Уточнили у них обстановку. Я создал разведгруппу во главе с командиром взвода, которая должна была разведать вход в другую половину здания. Они ушли с одной стороны здания – входов не обнаружено. Потом отправились с другой стороны – та же самая картина, но когда подходили к окну вдоль другой стороны здания, обнаружили лаз в подвал и сразу бросили туда гранату и тем самым себя обнаружили. В этот же момент был ранен один боец. Причем мы находились на первом этаже, а через крышу можно было свободно переходить с одного здания на другое, как потом выяснилось. Я принял решение разведать по этажам, нет ли входа. Сделали заряд большой мощности для подрыва стены и проделывания прохода в другое здание. С нами были два приданных сапера с запасом тротила. На входе, откуда прибыла группа, после неудачной попытки создал засаду. Группа ушла по этажам. Через несколько минут раздался сильный взрыв, здание затряслось. И в этот момент из соседнего здания стали раздаваться жалобные крики боевиков: «Аллах акбар, Аллах акбар!» Со всех сторон началась сильная стрельба.

Вернулась моя группа, доложили, что проход сделать им не удалось. В комнату, где мы находились, залетела граната, выпущенная из гранатомета. Взрыв, осколками зацепило контрактника. Поднялся шум среди бойцов. В этот момент от входа, где я оставил засаду, появляются два боевика и в упор открывают огонь. Впереди меня падают бойцы. Пытаюсь открыть огонь по противнику, но у меня не выходит – через меня, сбивая с ног, пытаются пробежать бойцы. Это все было какие-то секунды. Понимаю, что надо выводить бойцов из огня. Громко даю команду: «Отходим! Отходим в другой конец здания!» И, как тепловоз, начинаю всех толкать в другой конец здания.

Когда прибежали туда, сразу заняли круговую оборону. Но огонь боевиков со всех сторон не прекращался. Тут же раздалась разрывная очередь гранат, выпущенная из «АГС-17». Никого не зацепило. И вот таким образом мы сидели и отстреливались, причем боеприпасы экономили, отсекая каждый патрон по одному.

Я вел постоянные переговоры с комбатом, докладывал обстановку, просил машину для отправки раненых. Ночью попыталась пробиться к нам одна БМП, но ее сразу подбили и она, включив заднюю передачу, укатилась назад. При взлете осветительной ракеты заметил, что за углом нашего здания сидит тень, тут же дал команду на уничтожение ручными гранатами.

В один момент стало очень грустно: боевики стали приближаться к дому. По моему вызову пришла одна БМП, которая расстреляла всех боевиков вокруг дома.

«Не заметили, как пришел рассвет…»

– Мы так отстреливались, что не заметили, как пришел рассвет. Часов в шесть все стихло. Я дал команду, чтобы сходили в другой конец здания и собрали там раненых и убитых, кого не успели забрать при отходе. Оказалось, что наши общие потери составили: один – «двухсотый», пять – «трехсотых», двое из них тяжелых. Оружие все в наличии.

Через полчаса опять начались атаки боевиков. Раненые, лежавшие на полу, снаряжали магазины. В кого-то опять попали пули боевиков. Трудно видеть картину: вот лежит раненый боец, разговаривает с тобой, а потом в какое-то мгновение смотришь, а он уже лежит белый и не дышит.

Искусно работали наши артиллеристы, у которых снаряды пролетали над нами через здание (в одно окно входят – в другое вылетают) и рвались во дворе, там, где у боевиков были отрыты окопы.

Часам к шестнадцати я получил команду на выход из боя. Подошла БМП моей роты, механик-водитель сам вызвался идти нам на помощь. Загрузили всех раненых и убитых по десантным отсекам, один убитый не помещался, и мне пришлось его повесить на левую кормовую дверь на перегиб. БМП развернулась, и мы, все оставшиеся, побежали за ней. В этот момент огонь боевиков опять усилился. Один боец, когда бежал, споткнулся и упал, мы думали, что его ранили, а он просто потерял сапог.