Взмах веера - [37]

Эмма недовольно засопела и попыталась отстраниться, но сама себя вынудила прижаться к скале. Клант усмехнулся, глядя на нее, и немного подался вперед, не удивившись, когда девушка выставила вперед руки.

Но что значило это маленькое препятствие, если он видел свою цель?

Киашьяр изогнулся, продолжая нависать над девушкой. Руками он отгородил Эмме отступление, а затем, уверенно подавшись вперед, уткнулся лицом в шелковые кудри, вдыхая насыщенный аромат.

«Липовый цвет?»

Ему всегда казалось странным, что даже кожа девушки пахнет солнцем и нежными белыми цветами липы. Этот аромат вызывал в нем жажду. Кланту хотелось прислониться к Эмме, впитывая золотистое тепло ее кожи, и бесконечно долго наслаждаться дурманящим запахом.

Девушка обиженно пихнула его рукой, но легард даже не заметил этого. Все его мысли были заняты борьбой с собой, со своими руками, вцепившимися в скалу — ему остро, до безумства хотелось сжать Эмму в объятиях.

«И никуда не отпускать, чтобы она не натворила еще больших глупостей».

— Пусти! — требовательно вскрикнула девушка и вновь его пихнула, добавив еще тычок коленом.

Это стало последней каплей. Неуловимым для нее движением он развел ее руки и шагнул настолько близко, что между ними не осталось даже прослойки воздуха.

Она была высокой. Особенно для людей. Во многом из‑за этого Эмма и выбивалась из принятых в княжествах канонов красоты, но в Лессе младшую княжну Алории принимали, как первую красавицу рода королей и одну из красивейших и желанных женщин королевства.

Он осознал это в тот день, когда Эмма появилась в столице после своего совершеннолетия. Виры на празднике в княжестве не было, обычный для людей обычай Эмма отвергла, велев не докучать ей с этим. По поводу важной даты в Лессе так же устроили празднование, где Клант первый раз увидел, как девушку атакуют его же соплеменники. Наблюдая за их соревнованиями, киашьяр вдруг понял, что малышка Эмма выросла.

Еще раз вдохнув теплый аромат ее волос, Клант наклонился чуть ниже, радуясь, что Эмма такая высокая, и мягко коснулся губами уха, уловив ответную дрожь. Зная, что поступает не правильно, он все равно собрал ее волосы в кулак и слегка потянул, пока не дождался едва различимого стона.

Ни разу до этого он не контролировал свое поведение с Эммой, не отслеживал едва различимое изменение в ее дыхании и сердцебиении. Они так много времени проводили вместе, что другие мысли о ней почти сбивали с ног, лишая остатков самоконтроля, хотя это и казалось нелогичным.

Сейчас Клант старался думать и не терять из виду даже малейшие детали: как она вздрогнула, удержавшись от желания и отпихнуть, и обнять его за талию; как затрепетали ее ресницы, когда Эмма скрыла от легарда свой взгляд; как сбилось ее дыхание, а на лице проступило выражение борьбы.

Отбросив ей за спину волосы, киашьяр близко — близко всмотрелся в тонкую кожу на шее, ощущая на виске ее дыхание, а потом осторожно поцеловал напряженную жилку, вслушиваясь и впервые по — настоящему изучая ее.

Он знал, как все будет, словно это произошло бы не в первый раз, хотя прежние их мимолетные и агрессивные поцелуи ничего не рассказывали Кланту о девушке. Но ощущение чего‑то знакомого не покидало, придавало сил и уверенности в том, к чему киашьяр стремился.

«Уговори ее, — вторило его мыслям сердце. — Уговори ее. Не важно, кто именно стал ее избранником, Эмма сейчас не стремиться увидеться с ним, а значит, у тебя есть шанс завладеть ею, пока это еще возможно».

Он так давно привык думать, что Эмма и так принадлежит ему… Обратное причиняло боль и вызывало необходимость подумать над собственными эмоциями.

Да, легард никогда не задумывался над тем, что будет, если Эмма выберет. Выберет другого. Он с самого начала жил с мыслью, что ее интерес, пусть и детский по большей части, дает ему некое первенство и уверенность, но оказалось — нет.

То ли устав ждать, то ли давно его разлюбив, Эмма решилась двигаться дальше, в то время как он, уверенный в ее чувствах, никогда не думал о себе. И оказалось, что привычка, возникшая в нем, не простое принятие ее любви, а спокойное и постоянное чувство, развиться которому мешал разум.

«Глупость тебе помешала!» — признался сам себе легард и вздохнул, целуя девушку за ухом.

Эмма вновь вздрогнула и без оглядки и сомнений обняла его, под камзолом плотно сжав рубашку на спине.

Клант едва заметно передвинулся, стараясь не сбить возникшее между ними настроение.

«Соглашайся», — требовательно думал он, хотя и не собирался озвучивать это вслух.

Ее согласие казалось таким важным и нужным в это мгновение, хотя при некотором упорстве легард получил бы его и в другое время.

«Шантаж и запугивание можно оставить на крайний случай», — решил он, точно зная, что даже в таком случае Эмма найдет способ ускользнуть. Ее практически всю жизнь учил он сам, и ученица успела превзойти учителя во всем.

Расхохотавшись над своими мыслями, Клант подхватил ее подбородок двумя пальцами и приподнял лицо Эммы, надеясь заглянуть в ее глаза. Девушка, будто испытывая его выдержку, смотрела в сторону, хотя огонь, что пылал в его теле, жаром окутывал и ее тоже, непостижимым образом сочетаясь с ее огнем, согревавшим его сердце.