Взломщик, который изучал Спинозу - [15]

И все равно, проснувшись утром, я первым делом убрал Шагала в шкаф. Было половина десятого. Каролин уже поела, накормила котов и отправилась на свидание со шнаузером. Я тоже выпил кружку кофе с булочкой и сунул в шкаф, к Шагалу, дипломат с набором инструментов, чтобы не тащить его с собой в магазин. Солнце светило вовсю, воздух был чистый и свежий, и я был рад, что могу дойти до работы пешком, а не лезть в вонючую подземку. При желании я мог и пробежаться, белье, обувь подходящие, но зачем портить прекрасное утро? Я шагал бодро – вдох-выдох, вдох-выдох – и размахивал руками, потом поймал себя на том, что насвистываю. Только не помню, что.

В четверть одиннадцатого я открыл магазин, и через двадцать минут зашел первый покупатель – бородатый тип с трубкой. Он купил две книги по истории Англии. Затем еще трое-четверо взяли кое-что со стола с уцененной литературой, и поток посетителей схлынул. Без ущерба для дела я мог взяться за книгу, которую читал вчера. Старина Спенсер все так же выкладывался в физических упражнениях. В этот раз он проделывал жимы с перекладиной (понятия не имею, что это такое!) на универсальном тренажере (тем более).

Около одиннадцати в лавку вошли двое. Обоим под сорок, оба в темных костюмах и тупоносых башмаках. У одного были баки, длинноватые на мой взгляд, мог бы и подбрить. Он сразу же прошел в глубь лавки, а другой проявил неожиданный интерес к стенду с поэзией у входа.

В бумажнике у меня лежали тринадцать сотенных, полученных от Абеля, плюс тысяча, которую я всегда ношу при себе на случай, если придется откупаться. Но я рассчитывал, что их устроит выручка в кассовом аппарате. Я надеялся, что оттопырившийся пиджак у малого с бачками – это не пистолет, а если все-таки пистолет, то он не станет стрелять в меня. Я поспешно вознес короткую молитву святому Иоанну, покровителю книготорговцев, чье изображение в рамке висело в конторке со времен мистера Литзауера. Кому же еще молиться? Не Дисмасу же. Я сейчас не грабил, а торговал книгами.

Мне ничего не оставалось, как дожидаться, когда эти двое примутся за дело. И они не заставили себя ждать. Тот, что с бачками, шел ко мне из глубины лавки, второй двинулся от стенда с поэзией, не выпуская из рук книжку стихов Роберта Сервиса. Передо мной мелькнуло странное видение: один стреляет в меня, а другой декламирует в это время «Кремацию Сэма Макги».

Они приблизились к прилавку одновременно. Любитель поэзии сказал:

– Ты – Роденбарр? Бернард Роденбарр?

Я не стал отпираться.

– Бери пиджак. Поедем в Управление, есть разговор.

– Слава Богу! – облегченно вздохнул я.

Как вы уже догадались и как я должен был догадаться прежде вас, это были не грабители, а полицейские. Хотя стражи порядка иногда тоже занимаются грабежом, они это делают под дулом пистолета. Терпеть не могу находиться под дулом пистолета!

– Смотри-ка, – сказал тот, что с бачками. – Он рад нас видеть.

– Ну да, – кивнул другой, – а то мучился неизвестностью.

– Точно. Да еще совесть бедного мучила, всю ночь ворочался.

– Вот-вот, Фил. Ведь парень как парень. Ну, подворовывает по малости, тоже работенка, зато ничего такого за ним не числится. Значит, поддается исправлению. И вот нате вам – связался с каким-то психом.

– Тут ты попал в самую точку, Дэн. Все от дурных дружков идет.

– Дружки всегда виной – это факт. Но из дерьма все равно вылазить надо. Свалить все на сообщника, натурально назвать его, представить доказательства и ходатайствовать, чтобы обвинение было помягче. Спорю, что ему и светит-то всего три годика. Это при ловком адвокате и примерном поведении.

– Точно, Фил. Три, ну, от силы четыре. Ты не хочешь запереть свою лавку, Берни? Управление не в соседнем дворе.

Туман постепенно рассеивался. Я так обрадовался, что меня не грабят, что прошло несколько минут, прежде чем я сообразил, что меня арестовывают. Конечно, это тоже не сахар, но все же.

Они говорили так, будто меня не было рядом, но яснее ясного, что именно я был героем этого веселенького диалога между Филом и Дэном (Фил – это тот, который с бачками, а Дэн – любитель поэзии). Милая сценка разыгрывалась так, чтобы у меня душа ушла в пятки, то бишь в «пумы».

Должен признаться, что сценарий сработал.

– А в чем, собственно, дело? – выдавил я.

– Кое-кто хочет поговорить с тобой, – ответил Дэн.

– О чем?

– О небольшом визите, который ты нанес ночью в дом на Восемнадцатой улице, – сказал Фил. – Незваным гостем.

«Черт, – подумал я. – Как они нас выследили?» Внутри у меня все похолодело. По опыту знаю, до чего неприятно, когда тебя обвиняют в преступлении, которое ты действительно совершил. Меньше оснований для справедливого негодования.

– Ну, двигаем, – сказал Дэн, кладя книжку стихов на прилавок. «Вот если бы его фамилия была Макги и Фил пальнул бы в него!» – подумал я.

– Только что открыл магазин, и вот закрывай! – бурчал я. – Это что, арест?

– Хочешь, чтобы был арест?

– Да нет, не особенно.

– Если добровольно поедешь, обойдемся без формальностей.

Это по совести и по закону. Фил помог мне втащить внутрь стол с уцененной литературой, из чего я заключил, что Дэн выше него по чину. Я запер дверь, опустил железные створки. Каждое мое движение сопровождалось ехидными шуточками насчет того, что взломщик запирает свое собственное хозяйство и если забудет ключи – не беда. Очень смешно, скажу я вам, животики надорвешь.