Взломщик, который цитировал Киплинга - [49]

– Демареста фотографировать?

– В этом-то что забавного? Это даже и страшно не было. Мне все мерещилось, что он перейдет через улицу и размозжит мне голову фотоаппаратом, аон даже не обратил на меня внимания. Только и понадобилось, что щелкнуть затвором из укрытия. Нет-нет, я говорила о прошлой ночи.

– А-а!

– Когда вломилась Рэнди. Настоящая мелодрама в спальне. Честное слово, если бы она хорошенько подумала, она бы, конечно, не пришла к такому дурацкому заключению.

– Видишь ли, с ее точки зрения...

– Да это смешно с любой точки зрения! Но одно, конечно, нельзя не признать.

– Что же?

– Когда она бесится, она неотразима.

* * *

Без четверти пять мы уже сидели в баре под названием «Сэнгфроид». Он был так же элегантен, как и то, что его окружало. Ковровые полы, обстановка из черного дерева, отделанного хромом. Наш столик представлял собой черный диск диаметром в восемнадцать дюймов. Полусферические стулья из черного пластика имели хромированные ножки. Я пил содовую со льдом и лимоном, Каролин – мартини.

– Я знаю, что ты никогда не пьешь на работе, – сказала она мне. – Но это не выпивка.

– Да? А что же это такое?

– Лекарство. И в самый подходящий момент, потому что, наверное, у меня начались галлюцинации. Интересно, ты видишь то, что вижу я?

– Я вижу очень высокого человека с бородой и в тюрбане, идущего в южном направлении по Мэдисон-авеню.

– Не значит ли это, что у нас обоих галлюцинации?

Я отрицательно покачал головой.

– Этот парень – сикх, – сказал я. – Если, конечно, это не хорошо всем известный убийца-взломщик, дьявольски искусно замаскировавшийся.

– Что это он собирается делать?

Он вошел в телефонную кабину. Она находилась на углу, в нескольких ярдах от столика, за которым мы сидели, и из окна мы все очень хорошо видели. Я не смог бы поручиться, что это был тот самый сикх, который наводил на меня пистолет, но исключить это, конечно же, было нельзя.

– Это он звонил тебе?

– Не думаю.

– Тогда почему он в кабине? И потом, он пришел на десять минут раньше.

– Может быть, у него спешат часы?..

– Он что же, так и будет там торчать? Подожди-ка. Кому это он звонит?

– Не знаю. Может, Господу Богу. Тогда можешь потом узнать у него номер.

– Он что-то говорит.

– Молитву шепчет или заклинание на пленку записывает.

– Он вешает трубку.

– Верно, – сказал я.

– И уходит.

Однако далеко он не ушел. Он перешел улицу и встал у входа в маленький магазинчик. Там он так же не бросался в глаза, как Мировой центр торговли.

– Он стоит на стреме, – сказал я. – Думаю, сначала он все проверил и убедился, что препятствий нет. Потом он позвонил человеку, с которым я сегодня говорил по телефону, и именно это и сказал ему. Может быть, даже этими самыми словами: «Препятствий нет». Хотя я в этом все-таки сомневаюсь. А вот, кажется, и тот человек, который нам нужен.

– Откуда он взялся?

– Вероятно, из «Карлайля». Это всего за квартал отсюда, и где еще может остановиться человек, который нанимает сикхов в тюрбанах? Может быть, в «Валдорфе», если у него есть историческое чутье. Возможно, в «Шерри-Нидерландах», если он постановщик фильма, а сикх – несостоявшийся Юл Бриннер. Подходит и «Пьерре», это тоже можно допустить, если...

– Это точно он. Он уже в кабине.

– Совершенно верно.

– И что же теперь?

Я встал, нащупал монетку в кармане и посмотрел на часы.

– Пора, – сказал я. – Надеюсь, ты меня извинишь. Мне нужно позвонить.

* * *

Разговор затянулся. Пару раз вмешивался оператор, прося опустить пятицентовые монеты. Между тем разговор был не из тех, когда приятно постороннее вмешательство. Я уже стал подумывать о том, чтобы, положив трубку, пройти несколько десятков ярдов, постучать в дверь телефонной кабины и просто отдать свои пятицентовые монеты собеседнику. Но я решил, что подобное поведение будет неразумным.

В конце концов я повесил трубку, и почти немедленно перезвонил оператор и попросил меня опустить последнюю десятицентовую монету. Я опустил ее и потом какое-то время стоял, теребя в руках свою связку отмычек и подумывая, не вскрыть ли автомат и не вернуть ли то, что я потратил. Я никогда не вскрывал телефоны-автоматы: игра явно не стоила свеч, но насколько трудно было бы это сделать? Я изучал замочную скважину телефона-автомата, вероятно, целую минуту, прежде чем окончательно пришел в себя.

– Каролин это понравится, – подумал я и поспешил назад к нашему столику, чтобы поделиться с ней впечатлениями. Ее там не было. На секунду я присел. Лед растаял в моей содовой, а газировка, несмотря на редкую устойчивость, совершенно выдохлась. Я взглянул в окно. Телефонная кабина на углу была пустой, и сикха у двери магазина не было.

Может быть, она откликнулась на призыв собственного естества? Если так, то фотоаппарат она взяла с собой. Я дал ей лишнюю минуту на возвращение из женского туалета, потом положил пятидолларовую купюру под стакан на столике, за которым мы сидели, и вышел из бара.

Я еще раз поискал глазами сикха и снова не нашел его. Тогда я перешел на другую сторону и пошел по Мэдисон в направлении «Карлайля». Бобби Шорт вернулся из летнего отпуска, кажется, я об этом уже читал, а Томми Флэнеген, давний аккомпаниатор Эллы Фицджералд, исполнял сольный концерт в кафе «Бемелменз». Мне вдруг пришло в голову, что в последнее время я мало где бывал и что трудно себе представить лучшее место для проведения приятного вечера в Нью-Йорке. Я дал себе слово, что, когда все уладится, я обязательно навещу этот поражающий великолепием район.