Взлет - [26]

- На этом пока и остановимся, - сказала Раскова. - Завтра лечу к командованию округа. А командира для истребителей, видимо, все-таки лучше подобрать из кадровых командиров.

Марина вспомнила сейчас Полину Осипенко. Вот был бы командир истребительного полка! Но Полины нет... А женщин летчиков-истребителей в Красной Армии совсем мало, она даже не смогла бы назвать того, кому бы доверила этот полк.

Раскова вызвала к себе Бершанскую и без долгих предисловий сказала:

- Мы рекомендуем вас на должность командира полка ночных бомбардировщиков.

Глаза Марины пытливо и внимательно смотрели на высокую, статную женщину, на лице которой вдруг появились растерянность и смятение.

- Да что вы, товарищ майор! Разве я смогу командовать?.. Нет, нет! Да и потом я так хотела стать летчиком-истребителем...

Раскова нервно заходила вдоль стены узкой комнаты, заложив руки за спину.

- Ну а я, по-вашему, могу? - спросила она, останавливаясь у стола. - Я опытнее вас? Сегодня каждый должен делать все, что в его силах, и даже больше. И служить там, где ты нужнее всего... Такое время, разве надо объяснять это?

- Я думаю, что товарищ Бершанская еще подумает об этом, - заметила Елисеева. - Вы старше многих летчиков, у вас богатый опыт, и, наконец, у вас будут опытные помощники. И комиссар, и инженер, другие командиры. - Немного помолчав, она добавила: - Вы женщина, мать... А полк - это большая семья; молодых летчиков надо воспитывать и учить, даже в бою.

Через несколько дней комиссар Елисеева, сдерживая в улыбке губы, докладывала Марине:

- Согласна Бершанская, говорит: это я растерялась от такого предложения. Теперь вот неудобно к командиру обращаться.

- Ну-ну, - улыбнулась и Раскова. - Какие тут неудобства. Вечером вызовем на совещание штаба, передадим дела ее полка, пусть начинает командовать.

С передачей части дел по ночному полку Марина почувствовала не облегчение, нет, просто как будто бы она стала на ступеньку выше. Она так же ежедневно бывала на полетах, входила во все возникающие проблемы, но теперь она только контролировала, направляла. Формирование других двух полков не закончилось. Правда, истребители уже приступили к тренировкам на Як-1, и оставалось лишь назначить командира полка. Ее же полк дневных бомбардировщиков не был полностью укомплектован людьми и не получил еще машин.

Каждый день, а, когда летал ночной полк, то и ночь много часов подряд проводила Марина на аэродроме. Теоретические занятия шли своим чередом, за порядком их проведения следили теперь офицеры штабов и служб. Марина контролировала ход занятий, но все же главное внимание она уделяла сейчас тренировкам в полетах.

Рабочий день ее начинался задолго до рассвета, иногда раньше общего подъема. В комнате штурманов слышался писк "морзянки", шли дополнительные тренировки по связи перед началом общих занятий. Летчики натягивали тяжелое летное обмундирование и шли на аэродром, техники группами, строем уходили к ангарам, где на жгучем морозе учились разбирать моторы, подвешивать бомбы, чистить пулеметы и разбирать их.

Лицо Расковой почернело от морозных ветров, стало старше и строже. Иногда у нее не оставалось сил снять гимнастерку, и она, не раздеваясь, падала на кровать.

Однажды, когда полеты закончились и последний "як" рулил в вихре снежной пыли к стоянке, подполковник Петрович сказал:

- Вам надо отдыхать, Марина Михайловна. Впереди еще много работы, не хватит вас при такой нагрузке. Пойдемте к нам сегодня, жена моя будет очень рада.

Марине казалось, что она не имеет права устраивать себе выходной вечер, но она действительно чувствовала, что почти падает от усталости; болели ноги, обмороженные в тайге, горели, словно в них попал песок, глаза. Среди бесконечных дел она не имела ни малейшей возможности просто посидеть и подумать, оглянуться на сделанное. Через несколько дней надо лететь на завод доставать самолеты для полка истребителей и хотя бы несколько самолетов Су-2 для тренировок своего полка. До сих пор техники и вооруженцы учились на "чужих" машинах, а летчики тренировались на Р-5 или У-2. Нескольких тренировочных "яков", которые выделили для летчиц-истребителей, уже было недостаточно.

В доме Петровичей было тепло и тихо. Их маленький сынишка осторожно выглядывал из-под накрытого вязаной скатертью стола. Оля, жена Петровича, хлопотала с ужином, а Марина после ванны сидела на диване в теплом халате, распустив длинные волосы - она так и не решилась остричь их.

- Вы бы прилегли, пока готовится ужин, - сказала Оля, накрывая на стол.

- Нельзя сразу столько радостей: тишина, ванна, ужин... Что это у вас? Тушеная картошка? Какое чудо! Ведь это мое самое любимое блюдо.

Оля смутилась. В доме у них, как и у всех, было трудно с продуктами и только это она могла приготовить для дорогой гостьи.

За ужином не касались служебных дел, и Марина была благодарна Петровичам за это. Говорили о детях, вспоминали довоенное время.

Уже поздно вечером возвратилась Марина в расположение авиаполков. Капитан Казаринова доложила о том, что конец дня прошел по плану, происшествий не было, есть несколько приказов, которые необходимо подписать.