«Взгляните на лилии полевые…» Курс лекций по литургическому богословию - [22]

Характерно для нашего Евхаристического богослужения уподобление человечества Бесплотным Силам и длительная аскетическая подготовка к самому моменту Евхаристии путем отрешения и постепенного отложения ума своего и чувств своих от всего земного и тленного. Не говоря уже о Серафимской песни Господу Саваофу («Свят, Свят, Свят»), сохранившейся во всех древних литургиях (Апостольской, святого Апостола Иакова, святого Апостола Марка и др.) необходимо указать, что в подготовительной части (литургия оглашенных) испрашивается в молитвах уподобление нас Ангельским Силам. Наиболее ясно и законченно это выявляется в антиохийских литургиях и особенно в наших современных, православных.

Так, например, в начале греческой литургии святого Апостола Иакова возносится молитва Богу об уподоблении верных Серафимам и об освящении тела и души и обращении помыслов к благочестию. Еще ясней это выражено в сирийской редакции той же литургии [72]«…ибо Он (Господь) сделал нас равными им (Бесплотным духовным Силам)»… и далее «… мы стоим на месте страшнем и предстоим с Херувимами и Серафимами, мы сделались братьями и общниками стражей (Небесных) и Ангелов и вместе с ними совершаем служение огненное и духовное. Никто да не останется в узах греховных»… [73]

В сирийской редакции литургии святителя Василия Великого, перед Серафимской песнью, в самом начале евхаристического канона в молитве над завесой [74] поминается слава Ангелов окрест Престола Божия, и мы, жители земли, призываемся почитать Бога служением. В 483 году при Патриархе Прокле вводится в богослужение Трисвятая песнь, составляющая центральный момент литургии оглашенных. В конце VI века вводится Херувимская песнь как подготовление к самому канону, и в литургиях православных (Царьградско-Антиохийского типа), и в Александрийских (святого Апостола Марка) она сопровождается соответствующими по содержанию молитвами. Даже в наиболее поздней по своему конечному оформлению римско-католической мессе славословие в начале литургии (Gloria en exceisis Deo) как бы сохраняет тот же смысл и значение. Но полнее всего и яснее все это сохранилось в современных православных литургиях и подготовлении к ним и вылилось в гармоничную и прекрасную цепь молитвенных воспоминаний и смиренно-сокрушенного уподобления себя святым Бесплотным Воинствам.

В аскетической настроенности православного богослужения, составляющей неотъемлемую часть всего аскетического мировоззрения нашего, это стремление к отрешенности от земного и плотяного выражается в длительной подготовке к литургии обязательным участием во всех семи суточных службах и воздержании. В конце утрени, по 9 песни канона слышен возглас священника: «Яко тя хвалят вся Силы Небесныя»… [75] и по хвалитных стихирах великое славословие Ангельских Ликов уносит мысль далеко, к Престолу Триединаго Величия Божией Славы и по теперешнему греческому обычаю именно здесь совершается переход к самой литургии. Последование литургии прекрасно и премудро подготавливает нас к страшному моменту Безкровного Жертвоприношения. После совершения проскомидии по греческому богослужебному уставу на третьей «девятичной» просфоре поминаются святые Бесплотные Силы. Через еще закрытые в Царство Отца и Сына и Святаго Духа царские врата мы воссылаем молитвы о ниспослании нам свышняго мира. На малом входе, когда во образе святого Евангелия проображается шествие Самого Господа на общественное служение, мы молим Бога… «сотворить со входом нашим входу святых Ангелов быти, сослужащих нам и славословящих Его благость».

Прекрасен в восточном, православном богослужении момент Трисвятого. Восток выносил в своем уме и сердце всю непостижимость и захватывающую трепетную глубину догмата Святой Троицы и воплотил его в литургическом понимании своем с особой красотой и осмысленностью. Седмикратное восклицание трисвятой песни (4 раза с клироса и 3 раза в алтаре), торжественность службы в этот момент (особенно архиерейской) и молитвенное напряжение духовных сил уносят нас далеко над земной юдолью печали и греха. В молитве Трисвятого пения мы снова молим Господа отрешить нас от уз тела, греха и плотяности. Торжественное восхождение архиерея, окруженного сонмом священников, на свой трон сопровождается благословением с горнего престола всех служащих — трикирием — символом Святой, Животворящей и Нераздельной Троицы. И пред Евангелием молится служащий: «вложить в нас страх блаженных заповедей и попрать плотския похоти для прохождения духовнаго жительства».

И вот настает момент Херувимской песни… Священник молится «Архиерею и Жертве», Тому, Кто есть «Приносяй и Приносимый, Приемляй и Раздаваемый»... молится о сподоблении нас предстать страшному таинству, ибо «никтоже достоин от связавшихся плотскими похотьми и сластьми приходити или приближатися или служити Тебе»… Весь алтарь и храм наполняется голубыми клубами благовонного кадильного дыма, тает в них непередаваемо нежный и величественный, стройный и неземной по красоте «софрониевский» или «старо-симоновский» напев Херувимской: «Иже Херувими тайно образующе и Животворящей Троице трисвятую песнь припевающе, всякое ныне житейское отложим попечение