Взгляд сквозь века - [31]
Галилейское чудо, тоже совершенно сходное с одним из чудес, описываемых синоптиками; речь идет о насыщении хлебом пяти тысяч. Очевидно, что это чудо принадлежало к числу тех, которые приписывались Иисусу еще при его жизни. Возможно в основе этого чуда лежит реальных факт. Нет ничего легче, как представить себе подобную иллюзию у людей легковерных, наивных, относящихся к чудотворцу с симпатией. «Пока мы были с ним, нам не хотелось ни пить, ни есть», эта совершенно обычная фраза превратилась в чудесный факт, который передавали друг другу с разными дополнениями.
Как и всегда, повествование четвертого Евангелия об этом эпизоде немножко более рассчитано на эффект, нежели тот же рассказ у синоптиков. В этом отношении его можно считать сортом ниже. Но следует отметить роль, которую здесь играет апостол Филипп. Филипп конечно особенно хорошо известен автору четвертого Евангелия (сравните Иоанна 1:43 и следующий, 12:21 и следующий). Филипп же жил в Гиераполисе в Малой Азии, и Папий знал здесь его дочерей. Все это отлично согласуется одно с другим. Можно сказать, что автор заимствовал описание этого чуда у синоптиков или в аналогичном источнике, а затем воспользовался им по собственному усмотрению.
Иоанна 11:1–2: «Был болен некто Лазарь из Вифании, из селения, где жили Мария и Марфа, сестра её. Мария же, которой брат Лазарь был болен, была та, которая помазала Господа миром и отерла ноги Его волосами своими.»
Обратите внимание на странный распорядок у. Лазарь вводится вначале как неизвестный, τvς ἀςθΕνῶν λάIαρος, а затем оказывается внезапно братом Марии и Марфы, а потом и другом Иисуса. Вероятно, что аллегорическое лицо Лазаря (ElAzar: "тот, кому помогает Бог" или El-Azar: "тот, кому нет помощи"), обозначавшее народ израильский ("бедняк", любимый Богом, по выражению, обычному и пророков и псалмопевцов), было упрочено еще до Иисуса какой-нибудь народной легендой или какой-нибудь ныне утраченной книгой и образ использован у Луки в притче о Лазаре, Лука 16:19–31. Большая вероятность, что и у Иоанна Лазарь изобретен, на этой основе, припомнив рассказ о добром нищем, покрытом язвами, который умер и отнесен был ангелами на лоно Авраама?
«Кто изведал из каких несообразностей, из какого вздора возникают сплетни в восточных городах, тот не сочтет невозможным, чтобы такого рода слух распространился по Иерусалиму еще при жизни Иисуса и повел бы за собой пагубные для него последствия.»
Эрнест Ренан.
Иоанна 11:46–54: «Тогда первосвященники и фарисеи собрали совет и говорили: что нам делать? Этот Человек много чудес творит. Если оставим Его так, то все уверуют в Него, и придут Римляне и овладеют и местом нашим, и народом. Один же из них, некто Каиафа, будучи на тот год первосвященником, сказал им: вы ничего не знаете, и не подумаете, что лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб. Сие же он сказал не от себя, но, будучи на тот год первосвященником, предсказал, что Иисус умрёт за народ, и не только за народ, но, чтобы и рассеянных чад Божиих собрать воедино. С этого дня положили убить Его.»
Иоанн изображает первый совет, который держат евреи с целью погубить Иисуса, как непосредственный результат чуда в Вифании, воскрешения Лазаря.
У синоптиков ни чуда, ни этой причины в помине нет.
Иоанна 11: 1–2, 9–11, 17–18, в которых три раза рассказчик возвращается к воскрешению Лазаря, производят странное впечатление; ими подчеркивается сказанное в 11:45 и следующий. Нет ничего неестественного и неправдоподобного в намерении, которое приписывается семье из Вифании, поколебать равнодушие иерусалимских жителей чудом. Фактически речь идет о подлоге? (вернемся к этому чуду ниже)
Иоанна 13–17: «Перед праздником Пасхи…» – описание которой занимает полностью главы с 13 по 17.
Иоанна 13: 36: «Симон Петр сказал Ему: Господи! куда Ты идешь? Иисус отвечал ему: куда я иду, ты не можешь теперь за Мною идти, а после пойдешь за Мною.»
Иоанна 14:5: «Фома сказал Ему: Господи! не знаем, куда идешь; и как можем знать путь? Иисус сказал ему: Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня.»
Иоанна 16:5: «А теперь иду к Пославшему Меня, и никто из вас не спрашивает Меня: «куда идешь?»
Как это, минут пять назад спрашивали дважды?!
Иоанна 12–17: Что касается всех обстоятельств вечери, то неужели только по чистой фантазии автор пускается в подробности, неизвестные Матфею и Марку? Я не думаю, конечно же, это оттого, что он знает больше других. Женщина, не названная синоптиками, была Мария из Вифании. Ученик, сделавший замечание по поводу ее поступка, это Иуда…
Автор явно желает выдать себя за свидетеля-очевидца евангельских фактов (Иоанна 1:14; 19:35) и за любимого друга Иисуса (Иоанна 13:22 и следующий; 19:26 и следующий; сравните Иоанна 21:24).
И этот подлог, в сущности, был не единственным преступлением подставного автора.
Мы знаем три послания, которые точно так же носят имя апостола Иоанна. Автор этого послания, подобно автору четвертого Евангелия, выдает себя за свидетеля-очевидца (1 Иоанна.1:1 и следующий; 4:14)
Иоанна 18:39:
Ни одно из мифических существ не является столь же обычным для дальневосточного искусства и литературы, как дракон. В Книге первой систематически приведены самые интересные цитаты относительно драконов в Китае, выбранные из колоссального количества отрывков из китайской литературы с упоминанием этого божественного животного от древнейших времен до современной эпохи. Книга II говорит о драконе в Японии в свете фактов, приведенных во Введении и Книге I.
Отец Александр Мень (1935–1990) принадлежит к числу выдающихся людей России второй половины XX века. Можно сказать, что он стал духовным пастырем целого поколения и в глазах огромного числа людей был нравственным лидером страны. Редкостное понимание чужой души было особым даром отца Александра. Его горячую любовь почувствовал каждый из его духовных чад, к числу которых принадлежит и автор этой книги.Нравственный авторитет отца Александра в какой-то момент оказался сильнее власти. Его убили именно тогда, когда он получил возможность проповедовать миллионам людей.О жизни и трагической гибели отца Александра Меня и рассказывается в этой книге.
Книга Эжена Марена посвящена истории византийского монашества от Константина Великого до патриарха Фотия. Автор рассказывает о том, как с принятием христианства Константинополь и обширные территории Восточной Римской империи начали стремительно застраиваться храмами и монастырями, каждый из которых имел особый уклад и традиции. Марен знакомит читателя с внутренним миром обители, прослеживает жизнь инока от вступления в монастырь до принятия высшего сана, рассказывает о том, какую роль монахи играли в политической и общественной жизни империи.
О существовании предхристианства – многовекового периода «оглашения» Руси – свидетельствуют яркие и самобытные черты русского православия: неведомая Византии огненная символика храмов и священных орнаментов, особенности иконографии и церковных обрядов, скрытые солнечные вехи народно-церковного календаря. В религиозных преданиях, народных поверьях, сказках, былинах запечатлелась удивительно поэтичная древнерусская картина мира. Это уникальное исследование охватывает области языкознания, филологии, археологии, этнографии, палеоастрономии, истории религии и художественной культуры; не являясь полемическим, оно противостоит современным «неоязыческим мифам» и застарелой недооценке древнерусской дохристианской культуры. Книга совмещает достоинства кропотливого научного труда и художественной эссеистики, хорошо иллюстрирована и предназначена для широких кругов читателей: филологов, историков, искусствоведов, священнослужителей, преподавателей, студентов – всех, кто стремится глубже узнать духовные истоки русской цивилизации.
Каковы мотивы предательства Иуды? Был ли распят Иисус Христос? Этот вопрос интересовал не одно поколение исследователей древности и литераторов. Перед Вами ещё одна литературная версия ответа на этот вопрос, основанная на детальном изучении работ исследователей христианства и детального анализа библейских текстов. В книге, кроме повести, приведена статья, написанная автором в ответ на критику этой повести. В ней содержится аргументация столь необычного на первый взгляд сюжета.
В полемике православных богословов с иудеями, протестантами и католиками Септуагинта нередко играет роль «знамени православия». Однако, как показано в статье, положение дел намного сложнее: на протяжении всей истории православной традиции яростная полемика против «испорченной» еврейской или латинской Библии сосуществовала, например, с цитированием еврейских чтений у ранневизантийских Отцов или с использованием Вульгаты при правке церковнославянской Библии. Гомилетические задачи играли здесь намного более важную роль, чем собственно текстологические принципы.