Взгляд на жизнь с другой стороны - [77]

Да, на всей остальной территории Союза этого не было. Трудно было представить себе такое обслуживание в Москве, а тем более в Туле или Крыжополе. А здесь была внутренняя заграница. И дело даже не в тихом ресторанчике с приличной публикой тихо наслаждающейся уютом и внимательным к себе отношением, дело в общем отношении к жизни и окружающим тебя людям. Когда в 1988 году в Москве появились кооперативные кафе, они были такими же уютными, как этот рижский ресторанчик, но просуществовали недолго. Довольно быстро они стали точно такими же, как обрыдшие всем ресторанус-советикус. Что? Рестораторы у нас такие дурные? Нет, спрос рождает предложение. У нас ходят в ресторан не для того, чтобы отдохнуть под тихую музыку, а чтоб гульнуть «на широкую ногу», а какая разница после второй бутылки, что у тебя стоит на столе? И как можно официанту культурно обслужить вдребезги пьяного человека? И это во всём. Почему на фоне щемяще прекрасной русской природы везде попадаются брошенные котлованы и стихийные помойки? Почему все дороги в колдобинах? Почему правительства наши, какому бы очередному «-изму» они не поклонялись, никогда не думают о людях? Это всё явления одного порядка, но… Нет ответа! Только находясь далеко от родины, начинаешь понимать, что Россию невозможно просто любить или не любить, её можно только любить и ненавидеть одновременно.

Туристическую программу мы выполнили достаточно быстро. Послушали Баха в Домском соборе, покатались на катере по Даугаве и Рижскому взморью, глубокомысленно насупившись, походили по берегу моря и дорожкам Юрмалы. Делать стало нечего и, через несколько дней, мы на поезде перебрались в Лиепаю. На внутренних линиях Латвии поезда тогда еще тянули паровозы. Электрички были очень старые. В Москве ходили новенькие электрички, кстати, рижского завода, но они всегда безбожно опаздывали или уходили раньше времени. А здесь по поездам и электричкам можно было проверять часы.

Лиепая – не очень большой, но промышленный и портовый город. Там нас встретил директор крупного текстильного комбината. Мы ходили за ним по цехам как Коровьев с Бегемотом. Два раздолбая студента, непонятно в какой одежде, однако, ноблесс оближ, мы же представители Союзного министерства – начальство. Мы одобрительно кивали на всё, но я лично, чувствовал себя неловко, до тех пор, пока нам не выдали ключи от квартиры и не отпустили с богом.

Квартира эта была предназначена для командировочных, таких хотя бы, как мы, и для проведения корпоративных вечеринок. Мы сразу договорились с Марком, что я готовлю еду, а он моет посуду. На удивление быстро он согласился. Примерно на третий день, когда вся кухня была уже завалена грязной посудой, я возмутился, пора, мол, и честь знать. На мой афронт ни сколько не смутившийся Марк, молча распахнул передо мной посудный шкаф. Чистой посуды там оказалась еще гора.

– Еще ж не кончилась! И потом, мы же на отдыхе.

Я не нашелся, чем возразить.

В Лиепае мы нашли способ купаться. Нужно было лечь в дюнах, в ложбинку между двумя барханами песка, где не было ветра, и греться. Потом быстро искупаться и вернуться на горячий песок. Но в основном мы там развлекались рыбалкой.

Прямо от нашего дома в море уходил мол, на котором целыми днями сидели рыбаки. Мы купили удочки и тоже сели, но дело не шло. На хлеб рыба клевать не желала, червяков не было. То есть, вообще не было! Мы на такси ездили на ферму к коровникам и там ничего не нашли. Ну, просто, как в анекдоте, «только песок и говно». А скрытные прибалты, при нашем приближении, насаживали что-то на крючки, прямо в сумке, и быстро забрасывали в воду.

Повезло случайно. Какой-то малый недалеко от нас закатал штаны, спустился с мола в море и что-то выкопал прямо из-под воды. Мы заметили, куда он спрятал лопату, и повторили его действия. На второй или третьей лопате я обнаружил у себя в руке бледного плоского морского червяка. Ну! Это ж стало совсем другое дело! Стали регулярно попадаться речные окуни, плотва, но в то же время чисто морская камбала и др.

Однажды мы заболтались с одним аборигеном и не заметили, что уже начало темнеть. Собрались уходить. Я потянул из воды удочку. В сумерках было видно плохо, но видно, что за крючком тянется длинный хвост каких-то водорослей и тины. Эта дрянь оказалась довольно тяжелой. Когда я стал снимать её с крючка, она вдруг резво обмоталась мне вокруг левой руки. Я чуть было не упал в воду – это был угорь. Очень вкусный оказался угорь!

Не помню, почему мы уезжали очень спешно, опаздывая на поезд. Я не успел отдать ключи от квартиры на комбинат. Пришлось потом высылать их из Москвы бандеролью с извинениями.

Друзья и отдых без отрыва от учебы

Основная учеба всегда наступала в сессию. В течение же основного семестра всё было проще. Лекции я посещал более менее регулярно, но каких либо серьезных физических или умственных затрат это не требовало. После занятий ехать домой частенько не хотелось. Чаще всего шли в Парк пить пиво. Тогда в Парке в нескольких точках продавали настоящее чешское разливное – Праздрой, Гамбринус, Старопрамен и др. Самой близкой точкой были «Кирпичики». Вообще-то, это называлось «кафе Керамика», но его так никто не называл. Это была открытая пивнушка возле пруда и хороша была только в теплое время года.