Взгляд на жизнь с другой стороны - [70]

– Вы свой почерк разбираете, надеюсь.

Угол потерпел полное фиаско – не смог прочитать ни одной строчки и выдумать ничего не смог, потому что не читал никогда.

Я на определенном этапе решил этот вопрос за счет Скво. Я увидел у неё тетрадь, заполненную ровным более чем понятным почерком – она училась в пединституте. Это было сокровище. Я ошибался, что мне от Скво ничего не надо. Мне нужна была эта тетрадь. И я её взял. Чем это закончилось, я расскажу в другом разделе. Про любовь.

Военная кафедра

Не всем понятно, зачем нужна военная кафедра в Текстильном институте? Ну, во-первых, она готовила две очень нужных вооруженным силам специальности: начальник вещевой службы полка и военпред на предприятиях легкой промышленности. Во-вторых: вся страна тогда была военной, нас весь мир боялся. Военные были привилегированным кланом и уважаемым, если не брать в зачёт глупых стишков вроде: «Как надену портупею, всё тупею и тупею». Такие стишки придумывали штатские пиджаки и шпаки, для которых армия казалась кошмарным сном, а я же вырос в этой среде. Мне она была родной и понятной.

Всех преподавателей с кафедры я вспоминаю с большим удовольствием, хотя попадались разные. Один, например, был трепло пустое. Как-то девчонки нам показывают на него, говорят, смотри – космонавт пошел. Он действительно ходил в форме летного состава, если не космонавт, то уж командир ракетоносца точно. Оказывается он подсел к ним в кафе намедни и наплел про себя с три короба. Мы им, конечно, открыли глаза, что это у нас главный специалист по кальсонам и портянкам.

В то же время главные тыловые предметы у нас вёл сам генерал-лейтенант или даже генерал-полковник Куркин, только что оставивший должность командующего Тылом страны. Это именно он, по-моему, устроил нам экскурсию в музей военной одежды.

Это был полуофициальный музейчик, расположенный на территории военных складов. Доступ туда был, естественно, очень ограниченный, только для своих. Там в нескольких комнатах на манекенах висели мундиры разных родов войск, начиная с петровских времен. Перлом экспозиции считался подлинный мундир генералиссимуса, который Сталин надевал на себя несколько раз, но носить постоянно так и не стал.

Самым интересным из преподавателей был подполковник Дуб (фамилия условная). Боевой офицер, фронтовик. Вместо разбора Берлинской операции на занятиях по тактике он больше рассказывал о том, как наши славяне под Берлином немецких девок трахали и кто чего увозил оттуда домой в соответствии со званием и должностью. Или коронка:

– Объясняю! После подачи команды «Вспышка справа» или слева нужно упасть на землю головой в сторону, противоположную от ядерного взрыва. Это понятно?

– А зачем так-то, товарищ подполковник? – спрашивается нарочно, зная, что тот хохмить будет. И точно, бас подполковника медленно, но громко произносит:

– А чтоб видно было, куда яйца полетят!

Кстати, о тактике. Хорошо запомнились мне карты-трехверстки в районе немецкого города Оснабрюка разрисованные синими и красными стрелками. Бедный город Оснабрюк, я на военке и потом на офицерских курсах брал его штурмом не менее пяти раз силами мотострелкового полка или отдельного батальона.

Занятия на кафедре продолжались в течение целого дня. У девчонок и белобилетников получалась пятидневная учебная неделя, а у нас шести. С утра мы переодевались в странную военную форму, строились. Всё по уставу. Только представляясь, вместо военного звания нужно было говорить:

– Студент такой-то.

Интересный эффект возникал при одевании этой формы, как будто в ней бацилла какая была. И за собой и за другими я замечал в этой форме изменения в сторону резкого огрубления и хамоватости. Офицерская форма наоборот, как-то подтягивает, дисциплинирует, а тут… ну, например, садимся в автобус, ехать на стрельбище, в этой самой форме и в бушлатах. И вдруг.

– Гы-ы, смотри – девки, – (девок он не видал? в текстильном учится). Другой уже высовывается из окна.

– Эй подружки, возьмите мой х… в игрушки, – и все хором поддерживают: – Поиграйте, а потом отдайте, ха-ха-ха.

Бред.

Был у нас на потоке один студент азербайджанец Автандил. Кто-то из родственников ему внушил, что на военной кафедре нужно заниматься похуже, а то в армию заберут. И он усердно выполнял этот наказ. В тире он стрелялпо чужим мишеням или в потолок, или в пол. Трогался в строю непременно с правой ноги. Но от этого мы его сами отучили, потому что его хитрые маневры выливались в наши мучения. Мы ему не раз объясняли пагубность его поведения, но он был непреклонен, на военке валял дурака, хотя по гражданским предметам вполне справлялся.

Однажды подполковник Дуб получил от него листок с контрольной работой. Посмотрел, сильно покраснел и сначала не мог выговорить слова, потом все-таки разразился басовыми раскатами:

– Это что? Это что, я вас спрашиваю? Это писал студент московского ВУЗа? У меня в полку были узбеки неграмотные, киргизы из горных кишлаков… я такого не видал ни разу! Кто это написал? Вон отсюда!

Автандила отчислили из института после четвертого курса за двойку по военной подготовке. И он попал в армию солдатом. Любовь и уважение к родственникам – хорошее дело, но во всем нужно знать меру.