Взгляд на убийство - [6]

Лихорадочным был только первый час, вскоре после семи часов он встал с бокалом в руке и оказался в одиночестве рядом с богато инкрустированной Джеймсом Виоттом каминной полкой. Далглиш прислонился затылком к камину, наслаждаясь мгновенным уединением и непревзойденной элегантностью пропорций комнаты. И неожиданно увидел Дебору Риско. Она вошла в комнату совершенно бесшумно. Хотел бы он знать, как долго она пробыла здесь. Рассеянные чувства умиротворения и счастья немедленно уступили место наслаждению такому же сильному и мучительному, как у мальчика, полюбившего впервые. Дебора с бокалом в руке направилась к нему.

Ее появление было совершенно неожиданным, и Далглиш не заблуждался на тот счет, что оно вызвано желанием встретиться с ним. После их последнего столкновения это едва ли было возможно.

— Очень рад видеть вас здесь, — сказал он.

— Я должна была прийти так или иначе, — ответила она. — Ведь я здесь работаю. После смерти мамы Феликс Ган предоставил мне место, и я вполне довольна. Я здесь мастер на все руки. В том числе стенографистка и машинистка. Уже вошла в курс.

Он улыбнулся:

— Вам нравится наводить порядок.

— Это было попутным делом.

Он не претендовал на то, чтобы понять ее. Оба молчали. Далглиш болезненно воспринимал любой намек на случай, происшедший около трех лет назад, случай, в связи с которым состоялась их первая встреча. Эта рана не могла вынести даже самого мягкого прикосновения. Сообщение в газете о смерти матери Деборы он прочитал шесть месяцев назад, но посчитал невозможным и неуместным послать письмо или сказать несколько обычных слов соболезнования. В конце концов, до некоторой степени именно он нес ответственность за ее смерть. Осознавать это и теперь не легче. Не касаясь щекотливой темы, они говорили о его стихах и ее работе. Свободно поддерживая непринужденную беседу. Далглиш думал о том, что Она ответит на приглашение пообедать вместе. Если она не откажет ему решительно — а так, вероятно, и будет, — сразу начнутся затруднения. Он не обманывался в том, что хочет только приятно пообедать с женщиной, с женщиной, как он считал, красивой. Неизвестно, что она думает о нем, но с момента их последней встречи он чувствовал себя стоящим на крутом берегу любви. Если она примет приглашение на этот вечер или на любой другой, над его холостяцкой жизнью нависнет несомненная опасность, и это пугало его.

С тех пор как при родах умерла жена, Далглиш постоянно стремился защитить себя от боли, секс стал для него не больше чем упражнение, любовная интрига превратилась просто в чувственное слияние, принявшее форму танца с определенными правилами, фиксирующими пустоту. Но Дебора ни разу не дала понять, что хоть сколько-нибудь интересуется им. И все же Далглиш частенько ловил себя на том, что получает удовольствие от одной мысли о ней, и был готов попытать счастья. Вот и сейчас, что-то рассказывая, он мысленно перебирал слова, так мучительно волновавшие его в годы далекой и нерешительной юности.

Легкое прикосновение к плечу нарушило их беседу. Секретарь президента фирмы сообщила, что его просят к телефону.

— Это Скотланд-Ярд, мистер Далглиш, — сказала она с хорошо скрытым любопытством, будто авторы Гана и Иллингворта привыкли к звонкам из Скотланд-Ярда.

Далглиш улыбкой извинился перед Деборой Риско, она покорно пожала плечами.

— Я вернусь через минуту, — сказал он. Но уже пробираясь в тесной толпе гостей, понял, что не вернется назад.

Он взял трубку в маленькой конторке рядом с кабинетом правления, пробравшись к телефону через скопление стульев с рукописями, свернутыми листами корректур и пыльными подшивками. Ган и Иллингворт предпочитали атмосферу старомодной неторопливости и вопиющего беспорядка, за которым скрывались — порой приводя авторов в замешательство — внушительная работоспособность и внимание к мелочам.

Хорошо знакомый голос загудел в ухо:

— Это вы, Адам? Как прием? Хорошо? Весьма сожалею, но буду благодарен, если вы прервете его. Клиника Стина. Вы знаете это учреждение. Высший класс лечения неврозов. Там убита секретарь, администратор или кто-то наподобие этого. Убили в подвале. Сперва ударили по голове, потом закололи, видимо, попали. в сердце, Парни уже выехали. Я, конечно, послал к вам Мартина, Вы с ним работали.

— Благодарю, сэр. Когда сообщили об этом?

— Три минуты назад. Позвонил главврач. Он заверил меня вкратце, что практически у каждого сотрудника есть алиби на время смерти, и объяснил, почему преступление не мог совершить кто-либо из пациентов. Потом трубку взял доктор по фамилии Штайнер. Он напомнил, что мы встречались лет пять назад на обеде у его последнего зятя. Доктор Штайнер обосновал мнение главврача и старательно изложил свою интерпретацию психологического состояния убийцы. Они читали все лучшие детективные романы. Никто из них не притрагивался к телу, никого не выпускали из здания и не впускали в него, все сотрудники собрались в одной комнате, чтобы быть друг у друга на глазах. Вы лучше поторопитесь, Адам, а то они раскроют преступление еще до вашего появления.

— Кто там главврачом? — спросил Далглиш.