Взгляд - [8]

— Да, — ответила она на его вопрос, — я хочу, чтобы мы были честными друг с другом. Ты не должен идти на этот союз только потому, что тебе меня жалко, или потому, что импульсивно сделал мне предложение обручиться, не зная, что у меня Большая Тройка, — а теперь из-за какого-то неуместного чувства долга считаешь себя ответственным за мое будущее благополучие.

— Понятно, — сказал Джаспер. На его болезненно-бледном лице промелькнула тень улыбки. — Значит, вот как ты себя ведешь, когда нам впервые официально разрешено оказаться наедине?

— И вот как ведешь себя ты, — парировала она.

Он стремится увести ее от серьезного разговора, но она не допустит этого. Ей слишком хорошо известно, каково жить с человеком, если не получается нормального общения. Они с отцом никогда не были близки. На какие бы компромиссы она ни была готова, непрочные отношения с Джаспером в их число не входят: она не готова на такое даже ради того, чтобы избежать отправки в Город. Она взглянула на него — и безнадежность, отразившаяся на его лице, заставила ее смягчиться.

— Я не уверена, что могу от тебя требовать такое, — сказала она.

— Требовать что?

— Перестань! Ты понял, о чем я.

Он молча нахмурился.

Ана захватила мягкий шелк платья между большим и указательным пальцами правой руки, рассеянно его потерла и спросила:

— Как идут твои занятия?

— Нормально.

— Если хочешь, я могу помочь тебе готовиться к адвокатскому экзамену.

Джаспер снова поднял взгляд и воззрился на нее. Возможно, он счел это предложение нелепым.

— Когда папу арестовали, я заинтересовалась юриспруденцией, — пояснила она. — А потом ты начал учиться на юридическом. Я вроде как шла по программе.

Она пожала плечами. Наверное, не стоит ему признаваться, насколько сильно ее заинтересовал и увлек этот предмет. Ему неинтересно будет слушать, как полное отсутствие общения со сверстницами и скучные школьные занятия заставили ее прочесть все работы из оксфордской программы, какие она только могла заполучить. Юриспруденция позволяла ей применять свою прирожденную способность запоминать, а кроме того, она получала удовольствие от логичных и нетривиальных аргументов. Ее школьная программа никогда не требовала от нее такого напряжения умственных способностей. Если уж на то пошло, то с приближением к выпуску занятия становились все примитивнее и глупее.

Джаспер продолжал молчать.

Ана выглянула в окно, а потом сделала еще одну попытку:

— Я… э… по дороге на церемонию вспомнила, как мы в первый раз встретились, — сказала она. — На рождественском приеме, который устраивали твои родители.

— Ты была тогда гораздо ниже ростом, — откликнулся он.

— Мне было одиннадцать.

— Да, возможно, поэтому.

На его лице снова появилась тень улыбки.

Она подняла глаза, и под его взглядом ей стало теплее. Наверное, извлечение прежнего Джаспера из этого нового человека требовало ловкости и осторожности — как для того, чтобы извлечь мякоть из колючего плода опунции.

— Я была уверена, что, когда я повзрослею, ты уже будешь обручен, — заметила она.

— Ну, один раз так чуть и не получилось.

— А кто отказался?

— Это вышло обоюдно.

Она кивнула, но не поверила ему. Она не могла себе представить, чтобы какая-то впечатлительная юная девушка смогла отказать богатому и красивому Джасперу Тореллу.

— Ты тогда играла на пианино, — вспомнил он. — Когда мы впервые встретились, — добавил он в качестве объяснения. — Ты спряталась в старом крыле рядом с библиотекой, играла на пианино и плакала.

Ана отвела взгляд: ее удивило и смутило то, что он об этом помнит.

— Да. А вы с Томом меня нашли и настояли, чтобы я вернулась к остальным.

Джаспер улыбнулся, однако его улыбка быстро померкла, а взгляд снова стал холодным.

— Ты предпочитаешь о нем не говорить?

— Нет, все нормально, — ответил он.

Однако его охватила печаль — уныние, которое было ей слишком хорошо знакомо по тому времени, когда умерла ее мать. Толком не поняв, что делает, она подняла руку и провела кончиком пальца по синяку над его глазом. Он схватил ее руку и поднес к губам, нежно поцеловав ладонь у основания большого пальца. Она затаила дыхание. Ей почему-то представилось, что ее болезнь сочится из ее кожи там, где к ней прикасаются его губы. Болезнь окрашивает их в синий цвет, она проникает в его вены и смешивается с кровью, циркулирующей по его телу. Это было похоже на проклятье. Он — ее противоядие. Она — его отрава.

* * *

Первые аккорды последнего концертного номера этого вечера разнеслись по залу. Ссутулившись в своем кресле на балконе, Джаспер пытался проглотить вставший у него в горле ком. Мелодия, которую они слушали, причиняла ему почти такую же сильную боль, как и недоумение в глазах Аны, цветом напоминавших осенний океан. Его пальцы инстинктивно нырнули под рубашку — за медальоном, который он переделал так, чтобы в нем можно было спрятать результаты расследования его брата Тома. Ему уже много месяцев хотелось рассказать Ане, что происходит, но он боялся, что она ему не поверит. Точно так же, как он сам не поверил брату за неделю до его гибели, когда Том заявил, что ему удалось выйти на сенсацию века: с анализами на Чистоту что-то не так!