Вздымающийся ад - [6]

И тут она так улыбнулась, что он сразу растаял.

— Или скорее потому, что ты не попытался на первом же свидании затащить мня в постель.

— Такой уж я был несовременный. А тебя можно было уговорить?

— Нет, скорее всего нет. Но ты мне понравился.

— А ты меня восхищала и немного подавляла, ведь в своем кругу ты была такая самоуверенная…

«Это было правдой и осталось до сих пор, после трех лет супружества», — подумал он.

Он шел в ровном темпе, останавливаясь только на переходах. Он не любил город, но в городе кипит жизнь, и хотя здесь повсюду грязь, суета и толпы людей, распаренных и озлобленных, здесь в то же время вкус жизни, вдохновение и удовлетворение от того, что человек встречает равных себе и может с ними общаться.

Но важнее всего было то, что здесь жил Бен Колдуэлл, со своим взглядом художника и невероятным чувством детали, чувством, которое некоторые называют гениальностью. Семь лет, проведенных под руководством этого человека, стоили всего остального.

Но нет, в один прекрасный день Нат покинет город; это убеждение было у него органичным и глубоким. Назад в тот огромный мир, откуда он родом. Но когда настанет этот час, пойдет ли с ним Зиб, или решит остаться в своем кругу? Это трудно предсказать и неприятно об этом думать.

На Тауэр-плаза стояли полицейские. Нат посмотрел на них с удивлением, которое он сам тут же счел наивным, потому что в городе, где нет недостатка ни во взрывах бомб, ни в любом другом роде насилия, при таком торжестве, как открытие «Башни мира», не может не присутствовать полиция. Это только доказывает, что сегодня голова у него не работает.

У входа стоял чернокожий полицейский и слушал, что говорит ему огромный ирландец в униформе. Негр взглянул на Ната и приветливо улыбнулся.

— Что вам угодно, сэр?

Нат вынул пропуск со своей фамилией и должностью.

— Я архитектор, — сказал он. — Из фирмы Колдуэлл и К°.

Он показал на бронзовую доску у входа.

— Мне нужно там внутри кое на что взглянуть.

Негр перестал улыбаться.

— Что-то случилось? — Его взгляд быстро нырнул к пропуску, потом снова поднялся, и полицейский произнес: — Мистер Вильсон? — Теперь он уставился Нату прямо в лицо.

— Нет, это обычный обход, — сказал Нат и подумал: «Какого черта я разговариваю как персонаж из детектива».

— В эту минуту я уже начал сомневаться, — говорил позднее постовой Барнс, — но это еще было только неясное чувство, что, возможно, нам не стоило пропускать того типа с инструментальной сумкой. Но вы ведь сами знаете, что может последовать за неоправданным задержанием. Полиция превышает свои полномочия, накидывается на невинных граждан и тому подобное… Но лучше бы я прислушался к этому чувству.

Тогда же он ответил:

— Если что-нибудь не в порядке, мистер Вильсон, — то есть, если мы в состоянии помочь…

— Он хочет сказать, — вмешался полицейский-ирландец, — что наша цель, цель ребят в нашей форме, — помогать людям. Никто не может нас упрекнуть, что мы не пришли на помощь утопающему или не помогли старушке перейти через улицу. Мы всегда к вашим услугам.

И, сказав это, ирландец продолжил разговор об игре на скачках, — конкретно о том, любит ли это дело его коллега.

«Я не люблю, — сказал про себя Нат, входя внутрь. — Это явно мой очередной недостаток, потому что Зиб обожает лошадей, ставки на футбольных матчах, также как и пикники в Вест Пойнте перед матчем. Я скучный сухарь», — сказал он себе.

В вестибюле он заколебался. У него не было никакой определенной цели. Дорога к зданию, где он за последние пять лет провел почти все рабочие дни, была пройдена совершенно автоматически, что-то вроде позыва, заставляющего человека взглянуть в пустое стойло, хотя он уже знает, что его конь исчез и сделать ничего нельзя: так и он не мог ничего сделать, пока бригады рабочих не возьмутся за дело, не проверят, что заложено в стены, не сравнят со всеми извещениями на изменения и не выяснят, какие в конце концов изменения все-таки проведены.

Но он все равно уже был здесь, и потому Нат прошел пустым вестибюлем мимо ядра здания к шахтам лифтов и нажал кнопку местного лифта, ходившего до четырнадцатого этажа.

Лифт тронулся, и Нат услышал тихое гудение тросов. Индикатор засветился у четырнадцатого этажа и потом начал медленно, этаж за этажом спускаться вниз. Когда открылись двери, Нат вошел и вдруг остановился с пальцем на кнопке.

В пустотелом ядре здания, объединявшем все лифтовые шахты, он услышал слабое гудение тросов другого лифта.

Двери его кабины автоматически закрылись, и он очутился в полной темноте. Нащупал на панели выключатель, повернул его, потом замер и прислушался. Тихое гудение кабелей в ядре здания продолжалось. Потом оно прекратилось, и настала тишина.

«Ты можешь только гадать, — сказал он себе. Это может быть кто угодно, и на любом этаже, отсюда и до шпиля; ну и что? У тебя плохо с нервами, Натан Гейл; поддельные извещения на изменения выбили тебя из колеи. Перестань об этом думать», — приказал он себе. Нажал кнопку и лифт плавно тронулся.

На восьмом этаже он вышел из лифта и спустился по лестнице на второй из пяти технических этажей здания.

Именно здесь так же, как в подвале, на сорок пятом, восемьдесят пятом и сто двадцать третьем этажах, даже и посторонний мог до определенной степени понять безмерную сложность этого сооружения.