Взаперти - [65]
– Динго, – шепнул ты.
В голове теснилось столько мыслей, столько чувств. Твоя рука, крепко обхватив мой локоть, вела и направляла меня. Где-то в глубине души мне это почти нравилось. Я заморгала и встряхнула головой, не желая признавать очевидное. Но ведь это правда, разве нет? Отчасти я уже начинала примиряться с тобой. Интересно, если я поддамся, если отвечу тебе взаимностью, к чему это приведет?
– Есть хочешь? – спросил ты.
Я покачала головой. Остановилась и посмотрела на небо. Прямо сейчас здорово было бы посмотреть на эту черноту. После недавнего буйства красок она успокаивала.
– Просто хочу посидеть немного, – сказала я. – Здесь, снаружи.
– Одна?
– Ага.
– Я принесу одеяло.
Ты босиком зашлепал к дому. Я смотрела, как скрывается в темноте твоя спина. И потирала локти, чувствуя, что вдруг озябла. Потом побрела от построек дальше в пески. Нашла гладкий пятачок без растений и камней, уселась там. Песок был теплый. Я зарылась в него пальцами, ощутила, как жар, сохраненный песчинками, проникает в меня. Прижала к песку запястья. Еще один вой разнесся по округе, и на этот раз не одинокий – ему ответил другой скорбный вопль в темноте. Я смотрела вверх, на звезды. Их становилось больше, они теснились на черном фоне, будто там, на небе, начался час пик. Наверное, так и было – для звезд. Казалось, их так же много, как песчинок вокруг меня. Я погрузила пальцы глубже в песок, сверчки завели за моей спиной нестройный хор.
Я поняла, что ты возвращаешься. Услышала шаги. Ты кутался в серое одеяло и нес второе, перекинув через руку. Песок и краску с тела ты не смыл. Она слегка размазалась вокруг твоих рта и глаз и на руках…
Ты закутал меня в одеяло и подал чашку.
– Что это?
– Просто травы и вода. Они тебя согреют.
– Мне не холодно.
– Скоро будет.
Чистый и свежий запах чайного дерева витал над чашкой вместе с паром. Чай оказался слишком горячим, чтобы пить его сразу, но держать чашку в ладонях было приятно. Я наклонила голову и сделала вдох. Втянула аромат буша в себя, когда запрокинула голову к звездам. Ты тоже смотрел вверх, водил взглядом по небу, словно читал карту. И слегка кивал, но почему, я не поняла.
– У тебя есть всё что нужно? – спросил ты.
Ты повернулся к дому, но помедлил, прежде чем сделать шаг. Задержался на мгновение, ждал, что я скажу что-нибудь… и хотел этого. Сцепил руки и нервно крутил большими пальцами. Я не выдержала.
– Что ты видишь там, вверху? – спросила я и указала на небо.
Ты благодарно улыбнулся.
– Я могу увидеть что угодно.
– А рисунки знаешь?
– Ты про созвездия? – Ты пожал плечами. – Я знаю свои рисунки.
– О чем ты?
Ты быстро присел рядом.
– Знаю только те изображения, которые я там вижу. Могу разглядеть там человеческие лица, рельеф местности… да в самом деле всё. Если подолгу смотреть на звезды, они расскажут тебе всё, что ты хочешь узнать: направление, погоду, время, истории…
Ты не ушел обратно в дом. А сел рядом со мной и погрузил руки в песок. Усмехнулся, увидев, что я закопала в него ботинки. И тоже зарылся в него ступнями. Это напомнило мне, как мы с Анной ложились в одну постель и укрывались одним и тем же ватным одеялом. Казалось, с тех пор прошли миллионы лет.
Мы сидели тихо, а ночные мотыльки порхали вокруг нас. Протянув руку, я поймала одного; он затрепетал у меня в кулаке. Я разжала пальцы, и он, слегка помятый, не улетел сразу, а некоторое время сидел у меня на ладони. Мотылек был под цвет моей кожи, загорелой, оттенка персика. В лунном свете стал виден изящный узор на его крылышках, извилистый и неброский. Усики покрывал нежный пушок. Мотылек подергивал лапками, щекотал меня. Как выживают здесь эти создания? Они же такие хрупкие. Я подбросила мотылька на ладони, он затрепыхался и упал на песок, а когда я подтолкнула его – улетел, чуть неуклюже, готовый снова виться вокруг нас.
– Это ранний мотылек, – сказал ты. – Обычно они появляются через несколько недель. Тебе повезло.
Ты улыбался, в уголках глаз разбегались морщинки. Я быстро отвернулась: встречаться с тобой взглядом не следовало, как бы мне ни хотелось. Одни звезды словно подмигивали, другие сияли ровно. Я услышала тоненький свист, который издавали летучие мыши, темными силуэтами на беззвучных крыльях рассекающие бархатное небо. В этот момент мне казалось, что мы – единственные люди, какие только остались во всем мире. Не хочу, чтобы это прозвучало шаблонно, но именно об этом я и думала. Слышалось только пение сверчков, посвистывание летучих мышей, далекий шорох ветра в песках и порой – вой динго. Ни сигналов машин. Ни шума поездов. Ни биперов на пешеходных переходах. Ни газонокосилок. Ни самолетов. Ни сирен. Ни сигнализаций. Ничего человеческого. Если бы ты сообщил мне, что спас меня от холокоста, я бы тебе поверила.
Ты лег на песок, лицом к звездам. И был таким тихим и неподвижным, словно уснул или умер. Я толкнула тебя.
– Что? – Ты почти улыбался. – Я думал о звездах.
– Что именно?
– Какое всё вечное и преходящее.
– О чем ты вообще?
Ты говорил, не сводя глаз с ночного неба:
– Я о том, что вот она, звезда далеко вверху, справа от меня, сейчас мигает мне изо всех сил, но сколько это продлится? Час, два или следующий миллион лет? И долго ли мы просидим здесь вот так? Еще минуту или всю оставшуюся жизнь? Я бы предпочел…
