Взаперти - [13]

Я перевела взгляд на дверь стенного шкафа. Как же ты привез всё это сюда? Что будет, если я уничтожу припасы? Ты поедешь за новыми? Я провела ладонью по спинке одного из стульев, задвинутых под стол.

– Надолго этого хватит?

Разглядывая еду в шкафу, я пыталась произвести подсчеты. По-моему, провизии здесь на год. А то и больше.

Ты пожал плечами.

– В постройках у дома есть другие запасы, – сказал ты. – Намного больше.

– А когда и они закончатся?

– Не закончатся. Еще очень долго.

У меня упало сердце. Я смотрела, как ты медленно поворачиваешь кран, пока оттуда не полилась тонкая струйка воды.

– В любом случае у нас есть куры, – сказал ты. – А когда… – ты умолк и бросил на меня взгляд, подыскивая верное слово, – …когда ты акклиматизируешься, мы сможем бродить по округе и собирать всё, что найдем съедобного. Как-нибудь надо будет поймать верблюда, а может, и парочку. Устроим их возле валунов, обнесем оградой…

– Верблюдов?

Ты кивнул:

– Чтобы было молоко. Или зарежем одного, если захочешь, и будет мясо.

– Верблюжье? Бред какой, – вырвалось у меня.

Я сразу заметила предостерегающий блеск в глазах, увидела, как напряглись твои плечи. И умолкла.

Ты вымыл руки. Вода с них стекала красновато-бурая, как кровь. Я смотрела, как она образует воронку в сточном отверстии. Жесткой щеткой ты вычистил грязь из-под ногтей. Я уже говорила, что в тот день немного осмелела – впервые с тех пор, как очутилась здесь. Не знаю почему, но мне хотелось расспросить тебя еще о чем-нибудь. Тем более что ты, как выяснилось, не следишь за мной постоянно. Я обошла вокруг стола и остановилась возле запертого ящика.

– Почему он заперт? – спросила я.

– Ради твоей безопасности. После фокусов с запястьем… – И не договорил, отвернулся к раковине, продолжил отмывать руки. – Не хочу, чтобы ты снова поранила себя.

– А что там, внутри?

На этот вопрос ты не ответил. Но, когда я задергала ручку ящика, ты метнулся ко мне и схватил за локоть. И потащил через кухню в коридор. Я визжала и лягалась, но ты прошел, не останавливаясь, прямиком в мою комнату. И толкнул меня на кровать. Я торопливо отползла подальше от тебя. Сунула руку в карман за ножом. Но к тому времени, как была готова выхватить его, ты уже отступил к двери.

– Еда будет готова через полчаса, – сообщил ты.

И захлопнул за собой дверь.

* * *

Той ночью я лежала, сжимая в кулаке тупой нож. Лампу оставила у изголовья кровати, занавески раскрытыми. Луна освещала дверь. В одном я была уверена: что бы ты ни задумал, я не сдамся без боя.

* * *

Я внимательно наблюдала за тобой, изучала привычки. Я готовилась к побегу, мне необходимо было узнать как можно больше о здешних местах и о тебе. Я смотрела, что и куда ты кладешь, и искала закономерность в твоих поступках. Я была напугана, от страха несколько дней тупила, но в конце концов заставила мозги работать.

Украденным ножом я делала зарубки сбоку на кровати. Сколько дней уже прошло, я так и не смогла вспомнить, но предположила, что около десяти. И нацарапала десять коротких черточек на дереве. Кто-нибудь другой, увидев их на кровати, мог решить, что это подсчеты, сколько раз мы занимались на ней сексом.

Твой распорядок дня оказался довольно простым. Ты просыпался рано, в самые прохладные часы, когда свет был еще неярким, серовато-сиреневым. Я слышала, как ты умываешься в ванной. Затем выходишь из дома. Иногда я слышала, как ты чем-то громыхаешь у построек, эхо разносило звуки по округе. Иногда не слышала ничего. И напрягала слух, надеясь различить шум двигателя приближающихся ко мне машин или вертолета. Я заметила, что скучаю по гулу оживленных шоссе. Удивительно, какая тишина здесь царила. Я не привыкла к ней. Пару дней я уже думала, что у меня что-то со слухом. Все привычные звуки как будто вырезали и заглушили. После нескончаемого гудения, которым досаждает жителям Лондон, в пустыне я словно оглохла.

Через несколько часов ты возвращался в дом. Готовил завтрак и чай и всегда предлагал мне. На завтрак было что-то вроде овсянки на воде, с каким-то жареным мясом сверху. Потом ты снова уходил на весь день. Я смотрела, как ты идешь к ближайшей постройке, до которой от дома было метров тридцать. Ты входил в постройку и закрывал дверь. Что ты там делал целыми днями – неизвестно. Почем я знаю, может, там ты держал других похищенных девчонок.

Я забиралась в самый темный и прохладный угол дома – в гостиной рядом с камином. Усевшись, пыталась составить план побега. Я просто не могла сдаться. Понимала: если сдамся – всё кончено.

Когда ты возвращался в дом, то пытался заговорить со мной, но без особого успеха. И не тебе меня в этом винить. Всякий раз, стоило тебе взглянуть на меня, я словно каменела, дыхание учащалось. А когда ты обращался ко мне, я еле сдерживалась, чтобы не завизжать. Но я устраивала себе маленькие испытания. Однажды заставила себя ответить на твой взгляд. В следующий раз – задать тебе вопрос. На тринадцатый вечер я уговорила себя поесть вместе.

Сумерки уже сгустились, когда я вышла из гостиной в кухню. От печки, одной из нескольких в доме, исходил слабый свет; к ней слетались мотыльки и мошки. Ты готовил еду. Сутулился над печкой, что-то сыпал в кастрюлю и быстро помешивал. Кухню освещали две лампы и одна-две свечи, отбрасывавшие тени на стены. Увидев меня, ты улыбнулся, но в сумеречном свете улыбка напомнила оскал.