Приветливо поздоровавшись, Люк взял протянутое ему меню и небрежно поинтересовался:
— Значит, это одно из мест, где вы подрабатываете?
С легким сожалением вздохнув, она признала:
— Да я бы постоянно тут работала, мне здесь очень нравится, но мест нет. Сегодня я здесь только потому, что Мариша, здешняя официантка, пошла к врачу и меня попросили подменить ее на пару часиков. Обычно я работаю в соседнем баре. — И она указала подбородком на неприметное серое здание напротив. — Там просто небольшое кафе.
По досаде, сквозившей в ее голосе, Люк понял то, что было недосказано: пьяные клиенты и все, с этим связанное.
Чтобы оправдать свое присутствие, он заказал пару пирожных и чашечку черного кофе. Джейн умчалась выполнять заказ, а он с удовольствием посмотрел вслед ее изящной фигурке. Через пару минут она появилась, грациозно неся небольшой поднос. Люк по привычке приподнялся ей навстречу, но в последний момент вспомнил, что он не на светском рауте, а в обычной уличной кафешке, и вставать, приветствуя официантку, и тем более забирать у нее поднос, просто нелепо.
Посмеявшись над своими рефлексами, он опустился обратно на место и попросил Джейн составить ему компанию. Чуть поколебавшись, она не решилась отказать. Люк тут же вспомнил ее слова «мы здесь по делу» и понял, что она расценивает свое знакомство с ним как продолжение этого самого «дела». Вдруг пригодится? Отчего-то это его покоробило, хотя он и сам нередко поступал точно так же.
Он предложил ей одно из пирожных, но она с сожалением отказалась.
— Они очень вкусные, конечно, но официантам запрещено принимать угощение от посетителей. К тому же и калории лишние…
Он откусил кусочек и не понял, вкусно или нет. В чем дело? Неужели его так занимает эта простенькая девица, сидящая напротив? Это было очень странно, и он спросил, желая привести в порядок взбунтовавшиеся гормоны:
— А где ваш друг? — надеясь услышать что-нибудь отвечающее его мнению о Хартли — типа «отдыхает после вчерашнего банкета», но ошибся.
— На репетиции. Олбени позвал его на продолжение «Синего цвета», а там роль гораздо больше и сложнее. Макс очень нервничает. Боится, что не справится…
Люка Брэтта совершенно не волновали переживания Макса Хартли, и сочувственная обеспокоенность, явственно звучавшая в голосе собеседницы, ему не понравилась. Откусив еще кусочек пирожного и вновь не почувствовав вкуса, он продолжил расспросы:
— Откуда вы приехали? Говор у вас явно не здешний.
Джейн принялась энергично обмахиваться ладошкой, будто ей внезапно стало очень жарко.
— Эльдорадо.
Люка удивила краткость ответа. Обычно о родине американцы распространяются много и с удовольствием.
— Это в Канзасе, что ли? Как девочка Дороти в «Мудреце из страны Оз» Баума?
Джейн слегка улыбнулась, но улыбка моментально погасла, сменившись неприязненной гримасой.
В голову Люку тотчас закрались нехорошие подозрения. Чем она там занималась, если ей так не хочется не то что говорить, даже вспоминать об этом самом Эльдорадо? Он настойчиво продолжил:
— У вас там родители?
Она отрицательно покачала головой и нехотя проговорила:
— Нет. Там у нас приют. Сиротский. Мы с Максом выросли в приюте.
Люку тут же все стало ясно. Поэтому она так и цепляется за дружка, что, по сути, воспринимает его единственным на весь белый свет родным человеком. Он пристальнее посмотрел на нее. Русые волосы, высокие скулы, голубые глаза, нежная, прозрачная, легко краснеющая кожа. Она очень походила на шведку. Или, нет, больше на славянку — польку или даже русскую. Только у них встречается такой пленительный тип неброской красоты — чем больше на них смотришь, тем больше они тебе нравятся.
— Вы ничего не знаете о своих родителях?
— Нет. Только то, что я была оставлена на крыльце полицейского управления Эльдорадо. Без всяких записок. Мне было месяца три.
Озабоченно взглянув на дверь кондитерской, девушка попыталась встать, но он остановил ее, властно положив руку на плечо.
— Не спешите, никого ведь нет.
— Хозяин будет сердиться, если увидит меня праздно болтающей с посетителем.
Люк изобразил лучшую из своих улыбок — просительную и покровительственную одновременно.
— Вы же все равно тут временно. Побудьте со мной еще минутку. — И убедительно соврал: — Я не люблю есть в одиночестве. — Она заколебалась, и он, воспользовавшись моментом, снова спросил: — Но почему вы так много работаете? Ведь за роль в «Синем цвете» Хартли должен был получить приличный гонорар.
Джейн чуть слышно вздохнула.
— Он и получил. Но мы отдали его за годовую аренду дома на Беверли-Хиллз. И денег сейчас совсем нет.
Понятно. Мальчуган лезет наверх всеми силами, не жалея ни себя, ни свою подружку. Люк знал дюжину подобных случаев. Половина из этих носом роющих землю мальчиков и девочек срывалась и падала вниз, уходя в безвестность. А другая, вылезая наверх, как правило, напрочь забывала тех, кто помогал им подняться. Интересно, что ждет эту наивную и доверчивую девчушку?
Из открытого окна кондитерской по округе разнесся властный окрик: «Кендал!». Наскоро попрощавшись, Джейн немедля вскочила и опрометью кинулась в кондитерскую, чтобы, как был уверен Люк, смиренно выслушать выволочку.
