Вызов принят. Остросюжетная жизнь работника скорой помощи - [13]

5 Волнующая регулярность

Невозможно психологически подготовить себя к тому, что ты как работник скорой помощи можешь увидеть. Может быть, это хорошо. Если бы кто-нибудь сказал вам: «Через пять часов вы приедете к пятилетнему мальчику, который не дышит», то велика вероятность, что к моменту прибытия на вызов вы перенервничаете.

С начала работы в скорой помощи я переживал, как я отреагирую на пациента с колото-резаными ранениями, поскольку не мог забыть о том, что произошло со мной. Однако, когда этот неотвратимый вызов высветился на экране, у меня не было времени, чтобы нервничать или расстраиваться. Уровень адреналина в крови поднялся, ведь я знал, что нужно быть в превосходной форме. Я сразу перешел в рабочий режим и полностью сосредоточился на вызове.

Парня ударили ножом под ребра на первом этаже многоквартирного дома. Мы прибываем на место и видим, что он лежит на полу, дырявый, словно терка. Ему лет девятнадцать – столько же, сколько было мне, когда на меня напали. Однако я не могу позволить себе предаться воспоминаниям, поскольку жизнь этого человека в наших руках.

Колото-резаные ранения – один из тех случаев, когда от работника скорой помощи зависит очень многое. Решения, которые мы принимаем в первые две минуты после прибытия на место – какую рану обработать первой, какие лекарства и в какой дозировке ввести, – могут спасти пациенту жизнь. Или наоборот. В некоторых случаях, однако, мы ничем не можем помочь, например при повреждении аорты, крупнейшей артерии, проходящей в центре тела.

Невозможно морально подготовиться ко всему, что можешь увидеть, работая в скорой. Все, что ни представишь, будет усилено стократ.

Мы с напарником делаем все, что в наших силах. Невозможно провести полную диагностику и определить, повреждены ли внутренние органы. Врачи в больнице оценят реальную опасность ран. Наша задача состоит в том, чтобы не дать этому парню истечь кровью и умереть на полу. Мы накладываем повязку, одним из компонентов которой является гемостатический бинт, способствующий свертыванию крови. Вводим кровоостанавливающий препарат. К счастью, легкие, похоже, не задеты. В противном случае нам пришлось бы вводить иглу в грудь пациенту и выпускать воздух, а это не очень приятная процедура, особенно если человек находится в сознании. Все это время мы громко и четко говорим ему оставаться в сознании, поскольку, несмотря на то что остальные чувства, возможно, его покинули, он все еще может нас слышать. Введя ему жидкость внутривенно, мы помещаем раненого в автомобиль скорой помощи и на полной скорости доставляем в больницу. Уже после этого мне в голову приходит мысль: «Черт возьми, на его месте не так давно был я». Я в буквальном смысле чувствую его боль. К счастью, он, как и я, выжил.

* * *

Черный юмор, каким бы жестоким и неуместным он ни казался, необходим работнику скорой помощи так же, как бронежилет – солдату или щит – полицейскому, разгоняющему восстания. Черный юмор – это одна из нескольких стратегий, помогающих нам справляться с трудностями работы, и он является буфером между нами и реальностью, с которой мы имеем дело. Например, если нас вызвали к пьяному парню, мы называем его О и У, то есть «описался и упал». Если нас вызвали к упавшей пожилой женщине, то мы можем назвать ее «бабуля на полу».

Теперь, прежде чем вы начнете строчить жалобу моему издателю, я поясню, что очень люблю бабушек. Они всегда рады нас видеть, и, подняв их и усадив в кресло (если, конечно, они не получили травму), мы часто наливаем им чашку чая и болтаем о былых временах. Не буду лгать, такой же нежности к О и У я не испытываю.

Работа в скорой помощи не имеет ничего общего с «Приключениями Шерлока Холмса и доктора Ватсона» или «Секретными материалами», где у персонажей всегда один и тот же напарник. Это невозможно, просто потому что люди работают в разные смены. Однако есть коллеги, с которыми ты оказываешься в паре чаще, чем с другими. Одним из моих регулярных напарников был Пол, который стал моим близким другом. Мы часто завтракали вместе, и он рассказывал мне о своей непростой жизни. Пол всегда называл меня братом в сообщениях, и мы стали так близки, что наши отношения можно было бы назвать «бромансом»[2].

В скорой невозможно постоянно относиться к работе со всей серьезностью. В моменты, когда необходимо снять напряжение, помогает черный юмор.

У Пола было очень специфическое чувство юмора. До прихода в службу скорой помощи он работал спасателем в бассейне. Однажды они с приятелем одели манекен для отработки техники сердечно-легочной реанимации, обвязали его шею веревкой и повесили. Разумеется, когда другой их коллега увидел манекен, он чуть не умер от страха. Когда Пол с приятелем увидели, что вокруг манекена собралась толпа, они подошли и притворились, будто манекена вообще нет: «О ком вы говорите? Здесь никого нет!» Благодаря черному юмору он хорошо вписался в коллектив скорой помощи.

Иногда работать с Полом было просто невозможно, потому что он невероятно смешил. А иногда казался слишком легкомысленным. Однажды ему так хотелось завершить работу вовремя, что он неаккуратно повернул автомобиль скорой помощи и въехал на чью-то лужайку. Автомобиль застрял, и Пол пытался сдвинуться с места, трогаясь то вперед, то назад. Он провел там около двух часов, пока машину не отбуксировали.