Вызов - [8]

Мать Лилли ненавидела Мэтью. Она считала, что лучше уж законным путем выйти замуж за пьяницу — каким был ее супруг — чем жить в грехе, пусть даже с достойным и порядочным человеком.

Лилли глотнула еще портвейна, поправила свои длинные черные волосы и вернулась на кушетку, поближе к огню.

В углу стояло кресло Мэтью. Лилли никогда не садилась в него, если Смит был дома, но часто делала это в его отсутствие. Над креслом каким-то образом постоянно висел запах сигар, которые курил Мэтью, и это очень нравилось Лилли. Правда, иногда чувства настолько захватывали ее, когда она сидела в кресле и мечтала о встрече с любимым, что ей приходилось поспешно выбегать в другую комнату, чтобы не расплакаться.

Она взяла два небольших полена из кучи, которую нарубил Мэтью перед отъездом, и бросила их в огонь. Потом подняла голову и посмотрела на школьную фотографию Уиздома, висевшую на стене. Господи, он здесь выглядит совсем как белый. Аккуратный костюмчик, волосы гладко причесаны, глаза смотрят вдумчиво, но вместе с тем дерзко.

Когда они переехали сюда, в хижину в лесу, о школе пришлось забыть. По крайней мере, до тех пор, пока ситуация в стране не изменится к лучшему.

— Уиздом Тубирс, — громко сказала Лилли.

Хорошее имя. Ей оно очень нравилось.

Она взяла с комода еще одну фотографию сына и принялась ее разглядывать. Снимок сделал год назад Боб, ее брат, чистокровный индеец. Теперь он был лидером местной ячейки «Патриотов».

А вот еще фото — она, Уиздом и Мэтью Смит играют в снежки. Тогда ей здорово досталось, но было так весело.

Лилли всмотрелась в лицо Мэтью.

Это было лицо сильного человека. Может, не все назвали бы его красивым, но для нее оно было лучшим в мире. И в нем отражался характер этого мужчины.

Лилли усмехнулась и отложила фотографии.

Над комодом висело ружье Мэтью Хокена.

Она вернулась на кушетку и вновь укрыла ноги ковриком. Еще будет время приготовить обед. Сойдет что-нибудь легкое.

Женщина взяла журнал и глотнула вина, но тут вдруг с улицы донеслись звуки, которые заставили ее резко привстать, едва не разлив портвейн. Снова послышался тот же шум. Она услышала топот лошадиных копыт и заливистый лай собак.

Лилли резко встала с кушетки. Ей нужно было обуться и взять ружье. Теплые ботинки стоят у двери, а дробовик Мэтью висит в шкафу. Женщина бросилась туда и вытащила оружие. В магазине пять зарядов.

Потом она метнулась к двери, открыла ее, выглянула. Снова послышалось ржание лошади, и теперь Лилли увидела ее. В ста футах от дома Араби как раз поднималась на дыбы, защищая хозяина от трех, нет, четырех диких псов, размерами не уступающим немецкой овчарке. Собаки норовили вцепиться в ноги лошади.

А в седле… В седле сидел Мэтью, но он уже еле держался и мог в любой момент упасть на землю и угодить в зубы свирепых псов.

— Мэтью!

Лилли прыгнула в ботинки, не завязывая шнурков натянула их, и бросилась на помощь, на бегу вскидывая дробовик к плечу. Расстояние было слишком велико, но она все же выстрелила…

* * *

Левая рука совершенно не слушалась, а одной правой он никак не мог развязать узел.

— Черт возьми, — яростно выругался он сквозь зубы.

Араби снова встала на дыбы. Пока лошадь так прыгала, он не мог дать прицельный выстрел по диким собакам, а если она упадет, то неминуемо сломает себе спину.

Но он все же потянулся к пистолету и в этот миг услышал хлопок дробовика и бросил взгляд в направлении дома.

— Уйди внутрь, Лилли!

Но женщина продолжала бежать к ним, увязая в снегу. Псы тоже не собирались оставлять добычу. Он понял, что или в этих собак уже стреляли раньше и они привыкли к грохоту, или просто были очень голодные, поскольку снег в этом году выпал рано.

Он зубами стянул перчатку с правой руки и потянулся к карману за складным ножом. Ему удалось достать оружие и открыть лезвие. Он с силой полосонул клинком по веревке. В этот момент Араби снова встала на дыбы и он вылетел из седла.

Он тяжело рухнул в снег, воздух словно выкачали из груди. И он знал, что теперь собаки переключат свое внимание с лошади на него. Перекатившись на спину и скрипя зубами от боли в левом плече, он все же дотянулся до кобуры и выхватил «Беретту».

Ближайший пес прыгнул вперед с явным намерением вцепиться ему в горло.

Он выстрелил, раз и второй, пули вошли прямо в пасть собаке, отшвырнув уже мертвое тело на пару футов.

Но еще два пса неслись на него, глухо рыча.

Выстрел… Еще один…

Первая собака покатилась по земле, но вторая двигалась слишком быстро. Он сумел снова откатиться, и мохнатое тело приземлилось в нескольких дюймах от него. Вскидывая пистолет, он услышал истошный крик Лилли:

— Смит! Ложись!

Он буквально зарылся в снег.

Лилли вовсе не была мастером стрельбы из дробовика, но времени на споры уже не оставалось.

Он услышал звук выстрела, собачий визг и щелчок передергиваемого затвора.

А потом он услышал Араби.

Подняв голову, он увидел что последний пес — самый крупный — прыгает вверх, пытаясь дотянуться до горла лошади.

Он выстрелил, и тут же снова хлопнул дробовик. Собака — казалось — зависла в воздухе, а потом рухнула в глубокий снег.

Он с трудом встал на колени, попытался подняться.