Выжженные небеса - [4]

— Мне нужно выйти, — буркнул он, не глядя на нее, даже не замечая Джея за Ари.

— Нет, пап, нам нужно поговорить.

— Не сейчас, Ари, — она не успела моргнуть, а он уже был снаружи, и дверь за ним захлопнулась. Потрясение и ярость удерживали ее на месте секунду, она услышала, как открылась и закрылась дверца машины, как завелся двигатель. Знакомое рычание привело ее в чувство, и она хмуро посмотрела на Джея, который не успел скрыть сочувствие во взгляде.

— Нет, — она тряхнула головой, скрипя зубами. — Не думаю, — она подумала о своих ключах от машины, и металл плюхнулся в ее раскрытую ладонь.

2 Хоть пью, но губы сухие от жажды

Горечь холода в воздухе щипала кожу Дали, мурашки бежали по его рукам из-за этого. Он поежился в простой футболке, прислоняясь к балкону в гостевой комнате, куда отец отправлял его, когда его приглашали на гору Каф. Ему везло, если приглашали раз в год. Балкон висел над горами, мерцающими в свете зимнего солнца, зеленые изумруды вызывали в его крови желание. Для атаки многого не требовалось, а желание обладать со временем лишь росло, но изумруды горы Каф были другой историей. Они вызывали желание… Он вздохнул, невольно почесал руку, думая о власти отца, о его владениях в этой части гор. Красивые дома рассеялись среди гор, опасные дорожки вели между ними, рынком и вратами огромного дома его отца, вырезанного в горе Каф, как и прочие королевские дома.

Он заметил вспышку движущегося цвета, на миг Дали забыл о своих переживаниях. К раздувающимся шелковым шторам на вратах отца — для гостеприимства, как он всегда говорил — неслась небольшая свита. Мужчины и женщины в ярких и свободных одеждах, в которых Дали замерз бы, двигались на волшебном ковре. Прямиком из арабских сказок. Дали улыбнулся от неожиданного вида красивой женщины джинна, сидящей на коленях на парящем марокканском ковре, ее глаза были огромными, семья вела ее в поместье. Он еще не видел волшебные ковры. Он видел их свернутыми в доме отца, но не видел в действии. Они были редкими. И то, что семья летела на таком, означало праздник. Красота была подарком для его отца. Улыбка Дали растаяла, он нахмурился, ощутив знакомый прилив любви — ненависти, которую испытывал к отцу, она была на вкус как шоколад с солью. Было сложно жить в мире людей и иметь дело с людьми, не знающими, какой он необычный. Он собрал несколько последователей за эти годы, заработал денег, получил связи, но отца видел лишь раз в год, лишь мельком бывал на горе Каф, а потом его снова прогоняли в реальный мир, где он желал получить то, что есть у отца. Осознание, что он никогда не будет таким, терзало его, рвало его любовь к отцу, хоть он всегда был рад его видеть. Отец всегда спрашивал о матери, дарил ей подарки, и им было удобно жить. Может, если бы его мать была расстроена из-за того, что отец покинул мир людей, он ненавидел бы его сильнее, но она не была такой.

Она была благодарной за то, что он давал им, была благодарна ему за Дали, за то, что такой необычный, как он, захотел ее. Дали стиснул зубы, глядя, как волшебные руки отодвигают шторы, врата открываются. Не ощущая холода, гости пролетели вдоль склона горы к дому его отца, девушка на волшебном ковре нервно улыбалась. Она была красивой. Дали ощутил укол похоти, не из-за нее, а из-за того, что она представляла. Джинн, сильный по праву, был предложен подарком его могущественному отцу. Дали бы все отдал за такое.

Раздался стук в дверь, и Дали вернулся в комнату. Эта часть здания была не из камня горы, стены были яркими и без изумрудов. Кровать со столбиками была из прочного красного дерева, удобные кресла и прочая мебель украшали комнату. Кровать была в подушках, и матрас под ними нужно было долго искать. Его сумка лежала на дне. Он не разложил вещи. Его отец требовал его общества, обычно, на пару ночей. Ему нужно было вернуться к растущей криминальной организации. Без него они забудут, что они организация.

— Да?

Дверь открылась, прошел шайтан с кроваво — красными глазами. Дали ощутил, как страх скользнул по шее, шайтан был намного сильнее, чем он когда — либо сможет стать. Он не мог уйти от служения его отцу, и это помогло Дали выпрямиться, а не сжиматься трусливо.

— Господин увидит вас сейчас.

Дали мог поклясться, что шайтан скалился, будто знал, что пугал его. Напоминая себе, что он был взрослым, еще и не простым мужчиной, а колдуном, Дали коснулся изумрудного талисмана на шее, и его сила запульсировала в комнате. Шайтан лишь улыбнулся, его глаза говорили: «Да, да, ты сын господина. Я прям дрожу». Стараясь не краснеть из-за снисхождения, Дали зарычал:

— Веди, — рявкнул он, и шайтан рассмеялся, его глаза стали ярче, и он развернулся. Дали пошел за низким демоном из комнаты, заметив, что его босые ноги не шлепают по холодным камням пола. Они прошли по светлым коридорам бежевого цвета с бронзовыми украшениями и портретами и пейзажами в бронзовых рамах. В коридоре было много шайтанов на страже, они не замечали Дали. Они шли в коридоры темнее, глубже в гору. Все больше факелов озаряло темные сияющие коридоры, и Дали невольно коснулся одного камня, энергия пронзила его, шипя в крови, чтобы ее использовали. Словно зависимый, он коснулся другого изумруда.