Выжженная Земля 1943-1944 - [2]
«И как одеваться в этакую жару!» — ворчал господин фон Киллингер. Он стоял у стола своего кабинета в официальном костюме. Жалюзи опущены. Большая комната в полумраке. Электрический вентилятор мягко жужжит, распространяя вокруг прохладный затхлый воздух.
Три часа назад из Берлина поступила телеграмма: «Послу, лично в руки». Он расшифровал ее и тут же запросил аудиенции у маршала Антонеску. Теперь его ждали на маленькой вилле в пригороде ровно в 16.00. Настало время отправляться.
Ровно в четыре Киллингер въехал во двор хорошо охраняемой резиденции главы Румынского государства.
Антонеску встретил германского посла в приемной на втором этаже. Невысокий жилистый генерал как всегда был в военной форме.
«Итак, господин посол, фюрер дает генерал-фельдмаршалу фон Манштейну увольнительную, чтобы навестить нас?» — спросил он с улыбкой.
Киллингер вынул из кармана телеграмму. Подчеркнуто торжественным голосом он прочел: «Фюрер предписывает вам немедленно связаться с главой государства и сообщить ему, что завтра в полдень в Бухарест прибудет генерал-фельдмаршал фон Манштейн, чтобы вручить ему от имени фюрера золотой «Крымский Щит» в ознаменование годовщины взятия Севастополя».
Антонеску улыбнулся и вежливо выразил благодарность. Но улыбка исчезла, когда он произнес: «“Крымский Щит” — большая честь, господин посол, однако гораздо важнее для меня возможность обсудить с генерал-фельдмаршалом фон Манштейном сложную военную обстановку. Все вооруженные силы Румынии находятся на фронте, и ответственность за них лежит на мне. В Сталинграде я потерял восемнадцать румынских дивизий и не могу позволить себе повторения подобной трагедии. Я должен знать, что будет дальше. Nous sommes allies>2 господин посол, но в Растенбурге есть тенденция забывать об этом снова и снова. Я сам высказывал это наблюдение фюреру в замке Клесхайм три месяца назад».
Угрожающий тон невозможно было не заметить. «Хорошо, что Манштейн будет лично», — подумал Киллингер. Но виду он не подал и выслушал откровенные высказывания румынского лидера абсолютно невозмутимо: бывшего морского офицера из Саксонии, впоследствии командира фрейкора>>3 и в свое время внушавшей страх секретной организации «Консул», не так-то легко было вывести из равновесия. Они еще немного поговорили о пунктах протокола в связи с визитом Манштейна, затем посол отбыл.
Прошло только два часа, а сороки уже разнесли по всему городу, что Манштейн, командующий германской группой армий «Юг», 1 июля 1943 года на несколько дней прибывает в Бухарест.
Собиратели слухов из секретных служб Запада и Востока, агенты мелкого и крупного масштаба — все заторопились сообщить интересную новость своему руководству.
И в Москве заработал радиоприемник Четвертого управления Генерального штаба Красной Армии: Манштейн завтра будет в Бухаресте! Штабные офицеры Ставки, высшее советское командование, закачали головами: если главнокомандующий группы «Юг» едет в румынскую столицу опрокинуть пару коктейлей вместо того, чтобы находиться на своем командном пункте в Запорожье, на Восточном фронте точно не может быть никаких важных военных операций. Вот что должны были думать Советы. Вот что хотели, чтобы они думали.
Двадцать четыре часа спустя Манштейн был готов вылететь в Бухарест. Но в этот момент порученец доставил указание из Ставки Гитлера: отправляться не в Бухарест, а в Растенбург.
«Фюрер ждет вас на секретное совещание в «Вольфшанце». В Бухарест сообщат, что ваш вылет откладывается из-за плохой погоды».
Так, вместо полета к Антонеску, Манштейн вылетел к Гитлеру. Это не было следствием плохой организации дела, это было частью хорошо продуманной мистификации.
В Ставке фюрера Манштейн с удивлением обнаружил представительное собрание генералов: генерал-фельдмаршал фон Клюге, командующий группой армий «Центр»; генерал-полковник Гот, командующий 4-й танковой армией; генерал-полковник Модель, командующий 9-й армией; Кемпф, командующий оперативной группой; генерал Неринг, командующий 24-м танковым корпусом; генерал-полковник фон Грейм, командующий 6-м воздушным флотом; генерал Деслох, представляющий 4-й воздушный флот.
Восточная Пруссия тоже находилась в области повышенного давления, обеспечивающего прекрасную летнюю погоду. Бетонные строения Ставки фюрера выглядели загадочными и почти нереальными под покрывавшей их крыши камуфляжной сетью листвы и травы.
Гитлер пригласил генералов в чайный домик. Он сердечно поприветствовал всех и предложил садиться. Затем открыл совещание.
Уже в самом первом предложении его речи был раскрыт большой секрет: «Я решил начать операцию «Цитадель» 5 июля».
Это означало — через четыре дня. Генералы переглянулись, одни с облегчением, другие с досадой. Модель смотрел серьезно. Манштейн был непроницаем. Лицо Гота выражало все, что угодно, только не удовлетворение.
Такая противоречивая реакция была обусловлена вовсе не тем, что до назначенного срока оставалось мало времени. Срочность операции не вызывала смятения ни в одном из них. Войска уже давно готовили наступление: в ящиках с песком и на местности они изучали особенности курского выступа; упражнялись во взрывах бетонных бункеров с боеприпасами, в преодолении проволочных заграждений, обезвреживании мин, установке противотанковых ловушек. Никогда раньше к операциям не готовились так тщательно.
