Выжженная Земля 1943-1944 - [124]

Никто не заметил надвигающейся беды. Только несколько часов назад транспортные части 19-й танковой дивизии спокойно прошли по этой дороге. Ничего не подозревающая дивизия направлялась в Ахтырку, чтобы подготовить к бою новые рубежи.

Генерал Шмидт на своем командирском танке шел впереди колонны. Его радист вертел ручки рации и заметил адъютанту лейтенанту Кёне: «Необычная напряженность радиообмена русских. Они болтают так оживленно, как будто находятся в разгаре сражения».

Кёне не успел ответить. Как гром среди ясного неба посыпались противотанковые снаряды. Они летели из леса с обеих сторон шоссе и точно накрыли колонну. Машины разворотило. Море огня. Запах гари. Дым.

Взрыв прямо перед танком командира дивизии остановил его в воронке. «Вылезайте!» — крикнул генерал. Экипаж выпрыгнул в придорожную канаву.

Теперь на дороге появились Т-34 и за несколько минут добили колонну. Лейтенант Кёне видел, как пулеметной очередью убили подполковника фон Унгера, начальника оперативного отдела. Один Т-34 шел прямо на них. Немцы друг за другом побежали в лес. Русские были везде. Они как смогли укрылись за стволом большого дерева—генерал, лейтенант Кёне, обер-ефрейтор Щутте, их водитель и радист. Всю их огневую мощь составляли два карабина и два пистолета.

Тут их заметила группа русских пехотинцев и начала стрелять. Очень скоро в их карабинах закончились патроны.

Генерал что-то шепнул Кёне, потом громко сказал Щутте и радисту: «У нас нет надежды. Вы двое попытайтесь прорваться. Лейтенант Кёне и я постараемся отвлечь русских и прикрыть вас огнем».

Щутте с удивлением посмотрел на своего генерала. Отвлечь русских? Прикрыть огнем? Когда они знают, что в пистолетах у генерала и Кёне осталось только по патрону?

Генерал-лейтенант Густав Шмидт из Каршторф-он-Унштруте, родившийся в 1894 году, кавалер «Железного креста» с дубовыми листьями, догадался, о чем думает его водитель, боевой товарищ в течение многих лет, улыбнулся и повторил с притворной суровостью: «Идите: это приказ! — И добавил, обращаясь к Щутте: — Если у вас получится — найдите мою жену, передайте, что я люблю ее, и расскажите ей все».

Они побежали. Сначала радист. Потом водитель. Им не удалось убежать далеко. Они попали прямо к русским, их взяли в плен и доставили в старый сарай, где располагался командный пункт дородного генерал-майора. Когда их допрашивали в присутствии генерала, вошел лейтенант и что-то доложил.

Русский через переводчика спросил Щутте: «Ваш генерал все еще в лесу?»

Щутте осторожно ответил: «Мы не знаем, где генерал».

Тогда советский генерал отправил их обратно с русским лейтенантом, пятью солдатами и ручной тележкой. Тела генерала Шмидта и лейтенанта Кёне лежали под деревом.

Когда отряд с двумя мертвыми вернулся в штаб русской бригады, Щутте и радист вытянулись перед русским генералом, и Щутте сказал: «Господин генерал, мы просим разрешения похоронить наших генерала и лейтенанта».

Переводчик перевел. Советский генерал кивнул и сказал своему лейтенанту: «Покажите им хорошее место!»

Они похоронили своих погибших на краю деревни Березовка. Было 7 августа 1943 года, 15.00 часов. Через пять лет и три месяца обер-ефрейтор Щутте вернулся домой из советского плена.

Часть пятая НА ДНЕПР

1. Четвёртая битва за Харьков

11-й корпус в безнадежном положении—Паника в 282-й пехотной дивизии — Советские танки входят в город — 6-я танковая дивизия спасает день — Т-34 Ротмистрова бегут в укрытие — Драма у моря подсолнухов — Гитлер: «Харьков сдавать нельзя» — Манштейн: «Лучше я потеряю город, чем армию» — «Мой фюрер, я прошу свободы действий».

Полковник Зёргель, командир 73-го мотопехотного полка, принял командование нижнесаксонско—вестфальской 19-й танковой дивизией после смерти генерала Шмидта. Русские энергично наступали, и основная часть дивизии в результате оказалась в мешке у Грайворона, где уже находились 255-я пехотная дивизия, части 57 и 332-й пехотных дивизий, а также силезская 11-я танковая дивизия. Командование этими силами взял на себя генерал Поппе.

Четыре советские армии атаковали окруженные ежами позиции ударных групп, но прорвать стены мешка не смогли. Напротив, 11 и 19-я танковые дивизии, сконцентрировав все свои штурмовые орудия и танки, пробили коридор, и в драматичной борьбе окруженные полки пехотной дивизии сумели прорваться в направлении Ахтырки, где передовые части дивизии «Великая Германия» уже приготовили для них позиции. Они развернулись и заняли новую линию.

Таким образом, 48-й танковый корпус генерала фон Кнобельсдорфа, совместно с другими быстрыми дивизиями танковой армии, опять остановили советское наступление на Днепр между Сумами и Ахтыркой. Однако недостаток мобильных резервов нс позволил перекрыть разорванный во многих местах фронт, и опасность советского прорыва сохранялась. Это опасение тяжелым бременем лежало на испытанной группе армий «Юг». Если противник предпримет атаку на прорыв северо-западнее Харькова или южнее, у Миуса, тогда ничто не помешает ему выйти к Днепру.

Эти «письмена на стене», или скорее на карте обстановки, очень беспокоили всех офицеров. Если русские сейчас смогут форсировать Днепр, группе армий конец. Чтобы предотвратить подобное развитие событий, нужен, по крайней мере, минимум резервов. Однако откуда они возьмутся при стратегии держаться за все и ничего не сдавать? Харьков был последним примером этой стратегии. Гитлер приказал защищать город. Но если выполнить его приказ, не будет ли его возможная потеря означать также и потерю всего 11-го корпуса с его шестью дивизиями? Целых шесть дивизий! Как раз те силы, которые, если оставить Харьков, могли бы предотвратить опасность на Миусе и северном крыле группы армий. Но Гитлер приказал: «Харьков удержать».