Выживший: роман о мести - [8]

– Кто-нибудь, дайте чистый лоскут и принесите воды. И виски – на случай, если очнется.

Бриджер, порывшись в сумке, достал шерстяную рубаху и протянул капитану.

– Вот, возьмите.

Капитан помедлил, не решаясь забирать у парня целую рубашку, однако ждать было некогда: он взялся за подол и принялся рвать грубую ткань на полосы. Потом плеснул на горло Глассу воды из фляги – кровь смыло, однако тут же выступила новая. Гласс закашлялся, веки дрогнули, и раненый открыл глаза.

В первый миг он решил, что тонет. Тело вновь сотряс кашель – организм пытался очистить от крови легкие и горло. Капитан перевернул Гласса на бок, выдох-другой – и раненого затошнило, а потом и вырвало. Горло обожгла мучительная боль, и Гласс инстинктивно потянулся к шее; правая рука не повиновалась, зато левой удалось нащупать зияющую рану. Глаза его от ужаса расширились, он взглянул на товарищей, пытаясь найти поддержку, – однако увидел лишь подтверждение своим страхам.

Заговорить не получилось: из горла вырвался надрывный стон. Приподняться на локтях тоже не вышло: капитан пригвоздил его к земле и плеснул виски из фляги прямо на горло. Жгучая резь затмила все чувства, Гласс дернулся всем телом и вновь потерял сознание.

– Надо его перевязать, пока не пришел в себя. Бриджер, давай еще лоскутов.

Парень принялся отрывать полосы от рубахи, остальные молча смотрели, замерев рядом с телом, как носильщики у гроба.

– Не стойте, – одернул их капитан. – Харрис, на разведку. Пройди кругом, оглядись: не привлекли ли кого выстрелы. Кто-нибудь, разожгите костер, да возьмите дров посуше: дым сейчас ни к чему. И разделайте медведицу.

Трапперы разошлись, и капитан обернулся к Глассу. Взяв от Бриджера полосу ткани, он просунул конец под затылок и принялся бинтовать Глассу шею. Поверх первого бинта легли второй и третий, как можно туже. Кровь тут же пропитывала повязку насквозь. Следующим лоскутом капитан забинтовал Глассу голову, пытаясь хоть как-то зафиксировать почти оторванный скальп. Головные раны тоже нещадно кровоточили, так что кровь заливала раненому глаза. Капитан промокнул ему лицо очередным куском ткани, смоченным водой, и отправил Бриджера к реке наполнить флягу.

Когда парень вернулся, они вдвоем с капитаном вновь перекатили Гласса на бок. Пока Бриджер придерживал голову, капитан Генри оглядел спину и промыл водой раны, оставленные медвежьими клыками. Несмотря на глубину, кровоточили они мало, зато пять параллельных борозд – следы от когтей, распоровших кожу и мышцы, – были забиты землей и сочились кровью. От воды кровотечение только усилилось, и капитан решил оставить раны без промывания. Он оторвал два длинных лоскута от рубахи, обернул вокруг тела Гласса и туго стянул. Не помогло: кровь продолжала идти.

– Раны слишком глубокие, – задумчиво бросил капитан. – Надо зашить, иначе умрет от потери крови.

– А горло?

– Тоже зашить. Правда, там сплошное месиво, неизвестно с чего начинать.

Генри вытащил из сумки черные суровые нитки и толстую иглу, с неожиданной для грубых пальцев сноровкой вдел нить в ушко и затянул узел. Бриджер, сведя края самой глубокой раны, широко раскрытыми глазами следил, как Генри вонзил иглу в кожу Гласса, скрепил середину раны четырьмя стежками и завязал концы нити. Потом проделал то же со второй бороздой: как и первую, он не пытался зашить ее целиком, лишь редкими стежками свел края в середине раны, так что кровь слегка притихла. Три остальные борозды, помельче, он решил не трогать.

– А теперь займемся шеей.

Гласса перевернули на спину. Несмотря на тугую повязку, в горле по-прежнему сипело и клокотало, из-под разорванной кожи виднелись ярко-белые хрящи – дыхательное горло и пищевод. По пузырям, вздувающимся на горле, капитан знал, что трахея разорвана, однако не представлял, как поправить дело. Он приставил ладонь ко рту Гласса, пытаясь уловить дыхание.

– Что будете делать, капитан?

Генри завязал очередной узел на нитке, вдетой в иглу.

– Ртом он тоже дышит. Значит, надо зашить кожу на горле. И надеяться, что остальное само заживет.

Цепляя кожу через каждый дюйм, Генри закрыл рану на горле. Бриджер тем временем расчистил место под ивами и развернул подстилку Гласса. Вместе с капитаном они перенесли раненого и уложили как можно бережнее.

Капитан, взяв винтовку, повернул прочь от поляны и зашагал через ивняк к берегу.

У самой воды он отложил ружье, снял куртку и принялся отмывать руки, покрытые слоем липкой крови. Там, где корка присохла к коже, руки приходилось оттирать речным песком, но даже песок не всегда помогал. В конце концов капитан оставил попытки и, набрав пригоршню воды, прижал ладони к лицу. «Вот и еще один», – мелькнула мысль.

Когда от случайностей походной жизни погибали неопытные новички – удивляться не приходилось. Гибель же опытных путешественников не давала капитану покоя. Как и Друйяр, Гласс прожил на Дальнем западе не один год и был для всех опорой: одно его молчаливое присутствие придавало сил остальным. А теперь его часы сочтены – до утра ему не дожить.

А ведь только вчера капитан рассказывал ему о Друйяре. В 1809-м гибель Друйяра стала началом конца. Отряд Генри оставил укрытие в долине Тройной Развилки и спешно отошел к югу. Черноногих там можно было не опасаться, зато сами Скалистые горы не давали пришельцам пощады: после лютых морозов – голод, потом грабительские налеты индейцев кроу. Когда отряд сошел с гор в 1811-м, будущее пушной торговли оставалось туманным.