Выживший - [21]

Бас не ответил. Он таращился на почву между своими ногами, ощущая себя бесконечно опустошённым. Его словно бы поглотила первозданная пустота, про которую он даже не знал, что такая возможна.

— Тебе ещё есть чему учиться, малец, — сказал ему Сарж. — Мы не закончили. Вспомни, какой пухлявой козявкой ты когда-то был. Подумай о том, как ты изменился, чего ты достиг. Это дал тебе я. Продолжай тренироваться, малец. Продолжай учиться. Не бросай сейчас. Как бы ты меня ни ненавидел, ты знаешь, что я прав. Давай посмотрим, до какого предела ты сможешь дойти.

Старик помолчал, насупливая брови.

— Если хочешь бросить, ты знаешь, где чёртова дверь. Я не дам койки и стола про́клятому Императором слизняку, который чуть что — сразу лапки кверху, — прибавил он. Его голос внезапно сделался резким и ненавидящим.

Бас поглядел на свои руки. Они были стиснуты в кулаки. Предплечья бугрились тугими мышцами. Ему хотелось наброситься на Саржа, пустить ему кровь, может даже убить его за то, что он сделал. Но несмотря на все произошедшие с ним изменения, несмотря на всё, чему он научился, его руки оставались руками ребёнка. Ему было всего семь лет, и ему больше некуда было идти. Одно дело победить других мальчишек, но старик был прав насчёт более серьёзных врагов. Басу доводилось видеть, как рабочие с перерабатывающих заводов — здоровенные мужики с грудью колесом — колотят на улице своих жён и детей. Их никто не останавливал. Ни один человек не смел, как бы тошно ему ни было отворачиваться. Бас всегда жалел, что он был недостаточно рослым и крепким, чтобы вмешаться. Он злился на своё бессилие, неизбежное при его возрасте и комплекции. Но как бы он ни грезил о вершении справедливости, ещё сильнее он понимал, что эти тренировки придали его жизни направленность и смысл. Его свежеобретённые сила, скорость и сноровка уже рассеяли ту липкую пелену страха, с которым он прожил так долго. Каждая усвоенная им техника придавала ему новой уверенности, которой он всегда был лишён из-за своей прежней слабости. Он видел это, он понимал, что ему нужно продолжать расти, развиваться, овладевать всеми умениями, которые мог предложить ему старик, и сверх того. Нет. Не просто нужно. Он этого желал. В том самом месте и в то самое время это было всё, чего ему хотелось.

И ничего иного.

Он посмотрел в глаза своему деду, впиваясь в него взглядом, горящим холодным огнём.

— Ладно, — выплюнул он. — Покажите мне. Научите меня. Я хочу этого, от начала и до конца.

Изрубцованное шрамами лицо Саржа скривилось в широкой улыбке.

— Хорошо, — сказал он. — Хорошо.

Он втоптал свою сигарету с лхо в почву у корней дерева.

— Иди переоденься и разомнись. Сегодня мы поработаем над ударами по нервам.

16

Два с половиной года спустя под сенью всё того же мёртвого дерева слегка прибавивший в росте и покрепчавший Бас — теперь десяти лет от роду — проделывал комплексы упражнений с двумя ножами, в то время как его дед выкрикивал распоряжения с деревянной скамейки справа.

Высокое солнце сияло ярким светом, раскаляя пыльную землю под ступнями Баса.

— Энергичней работай левым клинком! — рявкнул Сраж. — Следи за согласованностью! А то сейчас как приду!

Над крышами домов разнёсся низкий рёв, резкий и ритмичный. Должно быть, он имел для старика какой-то смысл, поскольку Сарж выпрямился во весь рост и уставился в лазурное небо. Его мышцы были напряжены, на шее пульсировали вены.

Бас, удивлённый такой сильной реакцией старика, остановился на середине комплекса и посмотрел туда же, куда и Сарж.

Прямо над их головами пролетели семь чёрных силуэтов.

— Бомбардировщики «Мародёры», — произнёс старик. — И эскорт «Молний» с Красных Песков. Что-то не так.

Несмотря на высоту полёта, воздух вибрировал от шума самолётных двигателей. Басу ещё не доводилось видеть подобных машин. Они напоминали гигантских хищных птиц. Они едва успели исчезнуть за линией крыш на противоположной стороне, как показалась ещё одна группа в подобном построении, затем ещё и ещё.

Старик чертыхнулся.

— Это было просто вопросом времени, — сказал он самому себе. — Рано или поздно, но этой планете суждено было попасть под удар.

Он похромал мимо Баса к задней двери дома, скрежеща железной ногой. Но на половине пути он остановился и обернулся.

— Они придут за мной, — сказал он, и в его взгляде было что-то, прежде никогда не виденное Басом. Это было самым близким подобием приязни из всего, что старику когда-либо удавалось из себя выдать, хотя и всё ещё сильно до неё не дотягивающим. — Они всегда первым делом обращаются к ветеранам, — сказал он Басу. — Из Гвардии никто никогда не уходит по-настоящему. Я сделал с тобой всё, что мог, малец. Ты меня ненавидишь, и это только правильно, но я сделал то, что должен был сделать. Империум — не то, что ты думаешь. Я это повидал, клянусь Троном. Кошмарные твари, миллиарды их, и все они вопиют о том, чтобы вырезать нас или поработить. И сейчас они, похоже, здесь. Выживают лишь сильнейшие, малец. А ты, заметь, моя кровинка. Мой последний кровный родич! Я сделал всё от меня зависящее, чтобы ты вошёл в число выживших.

Он сделал паузу, чтобы посмотреть вверх на новые бомбардировщики, пролетевшие по небу.