Выживальщик - [41]

– Смотрите-ка, – донесся чей-то удивленный голос, – зашевелился! Длинный, так ты не наглушяк его? А говорил, что черепушка треснула!

– Не может быть! – это, вероятно, помянутый Длинный. – Видели, какая лужа с него натекла? Да и хруст я отчетливо слышал!

– Во, – женский голос, не Майки, другой, рядом, – это дрын твой хрустнул. Говорили тебе – гнилушка, а ты все – береза, крепкая древесина! Знаток, бляха.

Под грудь подсунулся носок ботинка, и с натугой его перевернули.

– Тяжелый, бляха.

На фоне неба над ним склонились, разглядывая, трое незнакомцев – девушка и два парня.

– Точняк живой, глазенками ворочает. Эй, дядя, говорить можешь?

Попытался поднять голову и скривился от пронзившей боли.

– Света, – позвал слабым голосом.

– Да жива твоя телка, – рассмеялась склонившаяся над ним девка, смахнула малиновую прядь, – даже не тронули пацаны. Хотя хотели. Мне скажи спасибо!

Попытался подняться, но руки не держали, и он опять растянулся на земле. Тогда, собравшись с силами, отполз к дереву и облокотился одними плечами. Теперь стало видно происходящее.

Сначала взгляд нашел Светку. Та рыдала, сидя прямо в траве. Губы с левой стороны разбиты, на скуле кровоподтек. Потом до него дошло, что жена сидит в одном термобелье.

Вован рылся в Светкином рюкзаке, как раз доставая оттуда очередной сверток.

– О, Майка, тебе обновки нужны?

Это оказались Светкины летние платья. Майка повертела в руках.

– Да я такую дешевку, даже если мне вообще носить будет нечего, не надену.

И платья полетели в траву. Сама Майка щеголяла в Светкином костюме и берцах.

Еще один, достаточно упитанный парень в такой знакомой горке отвязывал от его рюкзака пустые пластиковые бутылки.

– Он че, старьевщик что ль? На хрена с собой пустую тару таскает?

– Он не старьевщик, он… как его, этот – «берегите лес».

Раздался смех.

– Во дебил, мог бы просто сжечь. Все одно их потом на мусорный полигон отвезут, где они гнить полста лет будут.

Идиоты, пронеслось в мозгу Артёма, а вы воду во что набирать собрались? К лесу ребята явно не приучены.

– Слышь, дядя, снаряга у тебя классная, что ж ты ножиком нормальным не обзавелся? – один из парней крутил в руках его Мору-две тысячи, самый популярный в туристической среде шведский нож. – У моей бабки на кухне и то ножи круче!

Мародеры собирались уходить. На земле остались валяться последствия потрошения рюкзаков: обертки от пайков, смятые бутылки, тряпки. Артёмов рюкзак, пыхтя, напялил на себя толстый парень, Светкин – Вован.

– Ладно, дядя, спасибо тебе за подарки, ты прям Дед Мороз какой-то. Но нам пора. Подругу твою мы с собой забираем…

– А вот это хрен тебе, Русик! – крашеная девица в высоких проклепанных ботинках и косухе резво обернулась к говорившему.

– Диана, солнце мое, я ж не для себя стараюсь, – притворно расплылся Русик, – вон Длинный с Пухлым одиночеством страдают.

Артём, с трудом перевернувшись на живот, уперся обеими руками в землю.

– Я сказала, она с нами не пойдет! – в голосе прорезались истерические нотки.

– Дианка, ты чего? Думаешь, я на нее запал? Вот еще! Там же смотреть не на что!

– Я тебя знаю, кобелина, ты не одной дырки не пропустишь, так что никто с нами не пойдет! – сорвалась на крик крашеная.

Отжавшись, ему с трудом удалось оторвать тело от земли и подставить под себя согнутую ногу. Толчком привел себя в вертикальное положение, разворот… повело, пришлось схватиться за дерево.

– Пошли, красавица.

Высокий тощий парень схватил Свету за руку и рывком поставил на ноги. Та попыталась вырваться. Артём, сжимая кулаки и набычившись, сделал неуверенный шаг вперед. Его еще мутило, но закипевшая в крови злость накачивала силой.

И в этот самый миг крашеная подлетела к Светке и резко наотмашь взмахнула рукой. Светка отшатнулась.

Со своего места Артёму показалось, что крашеная промахнулась, но та с вызовом повернулась к своим спутникам и подбоченилась:

– Я же сказала, никто с нами не пойдет!

– Да ты просто сука бешеная, – с какой-то укоризной, смешанной с восторгом, сказал Русик. – Длинный, пошли.

И он пошагал, догоняя ушедших вперед Вована, Майку и толстого парня. Длинный бросил взгляд на Диану, перевел на Артёма, вымученно улыбнулся, как будто говоря «ну извини, видишь – баба не в себе», и пошел вслед Русику. За ним, не оборачиваясь, ушла крашеная.

Артём перевел взгляд на жену. Та стояла, растерянно-виновато глядя на него, и зажимала себе шею. Из-под руки текла темная струйка.

Мир сузился до размеров этой маленькой, такой родной фигурки и пары метров поверхности вокруг. Пропал лес, вылетели из головы уходящие мародеры и глобальная ядерная катастрофа, все стало неважным и таким далеким. Сознание разделилось.

Шансов никаких. Ты же знаешь, в данной ситуации… Заткнись! – другая часть Артёма, эмоциональная, любящая, отказывалась принимать происходящее. И надеялась: это просто порез. Ничего страшного, капиллярное кровотечение, сейчас наложим давящую повязку, и все будет хорошо… Ты посмотри, разве из капилляров столько натечет?

– Убери руку, дай посмотрю!

Длинный порез с правой стороны от гортани и небольшой, такой с виду не страшный фонтанчик – не то что в фильмах.