Выживает сильнейший - [14]

— Семья? — Майло вытер вспотевшее лицо.

— Большую часть детей убивают именно родственники.

— На ее родителей у нас что-нибудь есть?

— Только то, что им уделили слишком мало внимания. И не получили от них почти никакой информации.

— Если это кто-то из них, то скорее всего — отец. У матери не хватило бы сил оттащить Айрит на такое расстояние. А я точно знаю, что и не отец тоже: в то время, когда поступило сообщение об исчезновении девочки, он был на совещании в консульстве.

— О'кей. Другие родственники, кроме младшего брата, есть?

— Не знаю. — Майло покачал своими ручищами коробку с папками. — Нет, Алекс, это уже перебор. Когда детей убивают родственники, то, ты же знаешь, как правило, это происходит дома. Или на семейном пикнике. Мне не приходилось слышать о случае, подобном нашему. Согласен, Горобич с Рамосом перевернули далеко не все камни, но они утверждают, что за родителями девочки не числится ничего. Убитые горем люди, но и только. А если отец к тому же шишка, то становится понятным, почему наши парни не очень-то старались надавить на него.

— Разумно. Мистер Кармели звонил тебе?

— Нет. Больше я ждать не могу. Придется нарушить этикет и вломиться незваным.

Я усмехнулся.

— Что-то не так? — встревожился Майло. — Галстук?

Галстуком он назвал мятую узенькую полоску из поддельного шелка в сине-зеленых разводах, слишком короткую, чтобы прикрыть его выпирающий живот. Тряпочка эта удивительно подходила к бежево-черной полосатой рубашке и выгоревшей, когда-то оливковой спортивной куртке.

Одно время мне казалось, что у Майло просто не в порядке со вкусом, но где-то месяц назад мы втроем — он, Робин и я — отправились в музей. Майло рассматривал полотна так, как это делал бы человек, разбирающийся в живописи, он хвалил одних мастеров и ругал других — за вульгарность их палитры. В конце концов я начал подозревать, что его манера одеваться преследует конкретную цель — отвлечь внимание окружающих от личности. Пусть думают, что он — чокнутый.

— Галстук, Майло, может привести к международному конфликту. А ты и вправду намерен явиться к ним без приглашения?

— Ты же знаешь меня. Стихия!

— И когда же?

— Чем раньше, тем лучше. Хочешь присоединиться? У тебя-то наверняка есть приличествующий случаю шейный платок. Может, найдется лишний для меня? Вместе со стаканом сока, пожалуйста. Налей, сколько щедрость позволит.

Я нашел ему строгий галстук, и мы отправились.

* * *

Израильское консульство располагалось на самом верху безликой семнадцатиэтажной башни, стоявшей у пересечения Уилшир-авеню и Крисчент-Хайтс. Первые три этажа здания занимала стоянка, куда Майло и загнал машину, не дожидаясь, пока загорится разрешающий сигнал. Оставив ее на свободном пятачке у лифта, он сунул в карман ключи, небрежно оттолкнул протянутую возмущенным служителем квитанцию.

— Мы по делу, приятель. — В его руке блеснул полицейский значок. — Успехов!

Лифт поднял нас наверх. Узкий белый коридор с голыми стенами, низкий, в следах от протечек, грязно-серый подвесной потолок. Под ногами зеленоватое ковровое покрытие с неясным рисунком из точек. Хорошая уборка, если не ремонт, здесь не помешали бы. Множество дверей без всяких табличек.

В конце коридора под потолком висела небольшая телекамера, направленная на последнюю дверь. Прикрепленный к стене кусок коричневого пластика извещал о том, что здесь находится Консульство государства Израиль и Израильское туристическое агентство. Ниже указано время приема документов для получения визы. Чуть правее, под бело-голубым израильским флагом — закрытое стеклом окошко в стене с подносом для бумаг и интеркомом.

За окошком сидел черноволосый молодой человек в синем пиджаке и белой рубашке с галстуком. Резкие черты лица, густые волосы плотно прилегают к черепу. Он не отрывал глаз от раскрытого журнала до тех пор, пока Майло не нажал кнопку переговорного устройства.

— Да?

— Мистера Кармели.

— Вам назначено? — В голосе слышался восточный акцент.

Майло вновь продемонстрировал свой значок.

— Положите на поднос.

Охранник изучил его, посмотрел на Майло, поднял вверх указательный палец, встал со своего места и исчез. Читал он, оказывается, «Спортс Иллюстрейтед».

Сквозь стекло я рассмотрел за раскрытой дверью несколько кабинок, в которых у компьютеров сидели две женщины и мужчина. На стене висели рекламные туристские проспекты. Видно было, как в тумане — сказывалась преломляющая сила дюймовой толщины отекла.

— Он на совещании, — известил нас мгновенно вернувшийся молодой человек.

— Мы по поводу…

— Но, — юноша улыбнулся и вновь поднял вверх палец, — скоро освободится. — Усевшись на место, он с головой ушел в мир футбола.

— Какую честь нам оказывают, — пробурчал Майло.

Под потолком раздался какой-то писк — телекамера теперь смотрела прямо на нас.

Майло вторично нажал кнопку.

— Значок.

— Он у мистера Кармели.

Мы стояли и смотрели, как охранник листает журнал. Из-за угла коридора появилась грузная негритянка в голубом блейзере и серых брюках. Пройдя мимо нас, она оглянулась и продолжила свой путь, посматривая на номера дверей.

Прошло три минуты, затем четыре, пять. Охранник поднял телефонную трубку, выслушал что-то и опустил ее.