Выйти замуж за 25 дней - [50]

– Вот, – указала на него Лариса, – представляешь, какой кадр! Подобрала на улице совершенно случайно. Ни бельмеса по-русски. Ты его язык знаешь?

– Ду ю спик инглиш? – поинтересовалась Соня.

Иржик радостно закивал головой.

– А шпрехен зи дойч?

Парень также радостно закачал головой в другую сторону.

– Ну и чего он радуется? – подвела итог Соня. – Я английский не знаю, только немецкий. Пусть обращается к кому-нибудь другому.

– Ты что, в своем уме? – возмутилась Лариса. – Что значит, к кому-нибудь другому?! Или тебе, или мне, или ему не жить!

И она резанула ребром ладони по горлу.

– Ты что, – испугалась Соня, – блинов объелась? Что ты с ним станешь делать без языка-то?

– Общаться. Вот, гляди, он кое-что понимает. – И она обернулась к Иржику. – Теа еще хочешь?

Ее палец уперся в стакан с чаем. Парень кивнул и улыбнулся.

– Хочет чаю. А ты говоришь! Еще гляди!

И ее палец уперся в сметанник:

– А жениться хочешь?

Иржик радостно закивал головой.

– Понимаешь теперь, какой подарок судьбы нам достался?

Подарок судьбы захотел еще пару тарелок оладьев. Когда он насытился и стал, по мнению подружек, сговорчивей, они заказали бутылочку водки за знакомство. После пары стаканов гость совершенно расслабился. Он пошел бы на поводу у Ларисы, то есть отправился бы к ней, но мысль о наследуемых деньгах жгла его воспаленное водкой сознание. Иржик достал клочок бумаги и тыкнул в него блуждающим пальцем.

– Куда-то хочет, – расстроилась Лариса. – Не иначе у его там герл. Герл?! – прокричала она в ухо Иржику, подставляя к носу бумажку.

Иностранец отрицательно покачал головой. Он снова указал на бумажку, закатил глаза к небу и скрестил руки на груди.

– Небеса к нам сегодня благосклонны. Девицы нет. У него кто-то помер. Хорошо это был бы Рокфеллер. Расплачивайся, иностранец, поедем в твой тупик.

Они долго плутали на Сониной «девятке», разыскивая дорогу к дому, одиноко стоящему на пустыре. Все подъезды к нему были завалены строительным мусором, какими-то бревнами, досками и черт-те чем. Рядом начиналась большая стройка. Наконец объездная дорога была найдена, и машина остановилась перед подъездом. Лариса помогла Иржику вылезти из «девятки» и потащила его наверх. Они быстро нашли нужную дверь и позвонили.

– Мани, мани, мани, – пропел Иржик открывшей дверь старой даме.

– Пардон, не поняла, – удивилась женщина, вытаскивая из кармана заштопанного халата очки и водружая их на свой нос.

– Чего непонятного, – встряла Лариса, – держите человека!

И она пихнула качающегося парня в объятия дамы. Иржик повис на ней, как пальто на крючке.

– Не понял, – следом за дамой вышел мужчина средних лет с поредевшей шевелюрой. – Маман, извольте объясниться! Это ваш молодой любовник?

– Пардон, – возразила Лариса, – это наш любовник. Почти наш муж. А ваш – родственник.

– Откуда? – поинтересовалась дама, отпихивая Иржика, который по-родственному пытался ее поцеловать.

– Оттуда, – показала Соня в сторону вокзала.

– Понятно, – дама обернулась к сыну, – это чешская ветка семьи Словенов.

Иржик радостно закивал головой, услышав знакомую фамилию, и вновь потребовал «мани».

– Проходите, – неожиданно согласилась дама, пододвигаясь и пропуская троицу в жилище.

Захламленная комната была сумеречной и тихой. Цветастые портьеры выбивались из этой тишины своей кричащей расцветкой. А пахучие лилии в высокой хрустальной вазе забивали и портьеры, и комнату своим навязчивым ароматом. Соня села в низкое старое кресло и огляделась. С ужасом замечая, что она попала в царство хрусталя и беспорядка.

– Какие вазочки, – Лариса не стала садиться, а кинулась рассматривать по привычке витрину видавшего виды покосившегося серванта. – Так кто у нас умер?

Хозяева уселись рядом с Соней на диван, Иржика положили в соседнее кресло. И Нонна Викторовна начала грустное повествование.

Оказывается, они долгое время жили в столице, но после того, как ее муж, царство ему небесное, стащил у государства энное количество капитала, их выслали за сотый километр в Тугуев, где они живут в бедности по сей день. Выслали всех, и их семью, и одинокого брата, который прожил с ней бок о бок долгую и спокойную жизнь. Их сестра – мать Иржика вышла замуж за границу и после их выселки долго не давала о себе знать. От этого горя брат умер, но оставил завещание, которое они, как душеприказчики, должны обязательно исполнить.

– Хоть бы унаследовал миллион с условием тотчас жениться, – мечтательно произнесла Лариса Соне на ухо.

– Какие миллионы, очнись. Смотри, как люди бедно живут.

– Да, действительно, – согласилась Нонна Викторовна, – мы люди не богатые. Наследство тоже не в миллионах, хотя довольно необычное. Но дело Иржика, брать его или не брать. В крайнем случае, чтобы не обидеть родственника, мы можем отдать ему его долю хрусталем.

Иржик, услыхав еще одно знакомое имя, очнулся в кресле, покачал головой и потребовал «мани».

– Какой упертый, – расстроилась Лариса. – Пакуйте хрусталь, если нет миллионов. Пока постоит у меня в квартире, а там посмотрим. Тише, парень, не буянь, лучше синица в руки…

– Подожди, – одернула ее Соня, указывая на Иржика, – мы не можем за него решать.