Выстрел в спину - [36]

– Да убери ты свое ружье, а то стрельнешь случайно, – произнес мужик, стараясь вести себя непринужденно.

– Кто такой будешь? – спросил его Никитин, надевая фуражку на голову. – Что ты делаешь в лесу? Ты местный?

Мужчина посмотрел исподлобья на бойца, который по-прежнему стоял рядом с ним, держа винтовку наизготовку. Только сейчас, Никитин увидел под его глазом большой фиолетового цвета синяк.

– Я бы хотел поговорить с вами, товарищ лейтенант государственной безопасности, с глазу на глаз, – обратился к нему задержанный, словно не слыша заданных ему вопросов. – Пусть этот отойдет в сторону, при нем я ничего говорить не буду.

Никитин усмехнулся. Он еще раз взглянул на мужчину и попросил красноармейца отойти в сторону.

– Может, у тебя еще есть какие-то просьбы? – спросил лейтенант. – Можно подумать, что ты здесь – командир, а мы все – подчиненные.

– Вы не усмехайтесь. Какие у меня могут быть просьбы…. Проблемы, наверное, у вас, а не у меня. Кругом немцы, а вы здесь в лесу, словно и нет войны. Хотите выйти к своим? Думаю – глупая затея… До линии фронта километров сто, если не больше…

Лейтенант усмехнулся.

– А ты, выходит, уже сдался? Воевать уже не хочешь? Кто ты? – снова спросил его Никитин.

– Моя фамилия Мусин. Я заместитель командира 657 саперного батальона, мое воинское звание капитан, – произнес мужчина, стараясь вызвать какое-то определенное сочувствие у Никитина. – Наш батальон две недели назад был разбит немцами под Минском. Практически весь личный состав батальона погиб, остался в живых только я один.

– Вон оно, что? Значит весь личный состав погиб, а ты, капитан, остался жив? Почему ты не попытался собрать оставшихся людей для продолжения сопротивления? – спросил его Никитин. – Почему, капитан, на тебе гражданский костюм? Какие-то документы, удостоверяющие личность есть? Чего молчишь? Выходит, все сжег? Скажи, капитан, как ты оказался за десятки километров от Минска?

Лицо Мусина искривила улыбка. В какой-то момент он понял, что этот молодой офицер не верит его словам. Чувство все нарастающей опасности буквально парализовало волю мужчины. Слова стоящего перед ним офицера, словно гвозди, с болью впивались в его тело. В какой-то момент он почувствовал, как между его лопаток заструился предательский ручеек пота. Мусин облокотился рукой о дерево, чувствуя, как его ноги стали какими-то ватными, не способными держать его тело.

– Вам плохо, Мусин? – спросил его лейтенант. – Что, нечего сказать? Вы же знаете, что уничтожение документов и формы приравнивается к предательству. Кстати, вы наверняка были членом ВКП (б)?

Тот, пересилив себя, усмехнулся.

– Почему я в гражданке, спрашиваете вы? Да, так просто – безопасней, лейтенант. Вы же знаете, что немцы на месте расстреливают командиров Красной Армии, евреев, цыган. Умереть с криком за Сталина и Родину может каждый. Я еще молод и могу принести пользу Родине. Вы спрашиваете – член ли я партии, да был до 22 июня 1941 года. Сейчас, уже нет. Нет у меня веры в партию….

– Выходит, капитан, таким образом, ты решил спасти свою шкуру? – вмешался в разговор, подошедший к ним Маркелов. – Скажи, почему ты не примкнул к другим нашим частям, которые, в отличие от вас, продолжали и продолжают вести ожесточенные бои с гитлеровцами?

Мусин снова ухмыльнулся и со злостью посмотрел в сторону бойца, который неотрывно наблюдал за ним.

– Извини, лейтенант, но и тебя там нет, я имею в виду, на передовой. Ты почему-то тоже не воюешь, а прячешься в этом лесу. Бежишь почему-то не на запад, чтобы пролить кровь, а катишь на восток под охраной бойцов.

Лицо Никитина вспыхнуло и покрылось красными пятнами. Рука его потянулась к кобуре, но Маркелов сильно сжал его руку в локте. Лейтенант посмотрел на товарища и, стараясь четко произносить слова, ответил Мусину:

– Я, капитан, выполняю приказ командования, а не драпаю, в отличие от тебя. Боец! Подойдите ко мне! – приказал он солдату.

Красноармеец козырнул и через секунду оказался рядом с офицером.

– Расстрелять!

– Как расстрелять, товарищ лейтенант? – удивленно переспросил его боец. На его лице появилась растерянность – Он же наш, русский, тем более офицер?

– К сожалению, он не наш. Офицеры и бойцы Красной Армии сейчас сражаются с немцами, а это – трус, то есть – враг. Он сбежал с поля боя, бросив своих солдат. Он дезертир, паникер и изменник. Исполняйте приказ.

На лице бойца читалась нерешительность. Он мялся с ноги на ногу, не зная, что делать с мужчиной дальше.

– Боец! Вы поняли мой приказ? – жестко произнес лейтенант. – Может, тоже хотите встать с ним рядом, за невыполнение приказа?

– Давай, вперед! – наконец-то выдавил красноармеец из себя и толкнул штыком в спину задержанного. – Пошел, кому говорю.

Капитан резко развернулся и посмотрел на Никитина.

– Лейтенант! Ты не можешь этого сделать, – произнес он. – Где суд, где трибунал? Я требую справедливости!

– Сейчас идет война и не до формальностей, Мусин. Примете смерть, как офицер, а не как тряпка.

Неожиданно для всех, капитан схватился за ствол винтовки, стараясь, то ли отвести его от своей груди, то ли вырвать ее из рук бойца. Вдруг раздался выстрел. Пуля пробила грудь Мусина и вонзилась в ствол дерева в десяти сантиметрах от стоявшего около него Никитина. Офицер, сначала опустился на колени, а затем повалился на землю.