Выстрел в доме с колоннами - [41]

– Ну что, Витя, нового ты сегодня нарыл? – поинтересовался Борцов, сбрасывая с себя куртку на протёртый диван в кабинете.

– У Оксаны Захаровой нет алиби. Выплачивать кредит за машину Кустовского младшего ей помогал отец, который, между прочим, работает в собачьем питомнике, – отрапортовал Зайцев. Кратко передав разговор с Оксаной, Витя отметил, что женщина от одиночества и безысходности выглядит не лучшим образом.

– А чего ты вызвал меня в отделение на ночь глядя?

– Шеф подкинул мне вот эти документы, приказал срочно передать Вам, Григорий Михайлович, – с этими словами Зайцев вытащил из верхнего ящика и положил на стол перед Борцовым синюю папку, кем-то старательно перевязанную верёвочкой. Борцов открыл папку, пару минут разглядывал, после чего выругался.

– Всегда у них всё срочно.

– А что там?

– Завтра в три часа совещание. Могли бы до утра подождать с оповещением. Ну и ещё кое о чем тут указано, что тоже ждёт.

– Наверное, по делу Протопопова и Сушко.

– А ты откуда знаешь. Читал?

– Я, Григорий Михайлович, чужие документы не читаю. Просто шеф сказал, что спит и видит, когда Вы, наконец, соберёте все доказательства и передадите дело дальше.

– Ты их допрашивал?

– Конечно, ещё вчера.

– И что?

– Сушко молчит.

– Значит, так и не признался. Впрочем, я знал это с самого начала.

– Вы знали с самого начала, Григорий Михайлович, а я потерял с ним три часа. Уговаривал, угрожал и даже бил, толку-то.

– У Сушко в биографии две ходки. О каких признаниях может идти речь?! Тот бомж, которого предположительно убил Сушко, до того, как стал бомжевать, всё, что у него имелось: деньги, квартиру, проиграл одному товарищу.

– Да ну?

– Ныне убитый Гоша когда-то был при хороших деньгах… Иван Сушко водил дружбу с туберкулёзником Фомой Мецких, который, бывало, зависал в кабаках с Гошей. Так вот, пару лет назад Фома обчистил квартирку одного состоятельного бизнесмена и, видимо, по пьяни разболтал об этом Гоше. Гоша сдал Фому за очень приличное бабло, которое вытянул из того же ограбленного богача, а так бы на Фому Мецких никто бы и не подумал. Фому посадили, в тюрьме у него возникло обострение его заболевания. Оказывается, Иван Сушко к тому времени побеспокоился и нашел врачей для кореша – хороших хирургов, и Фоме предстояла операция, на которую возлагались большие надежды, а тут арест, срок, тюрьма. В итоге через семь месяцев Фома умер в тюрьме. Это он ещё немало протянул в его-то состоянии, да в наших камерах, что наводит на мысль, что в тюрьме хоть как-то, да лечат.

– И Сушко отомстил за друга, убив бомжа Гошу?

– Получается так.

– Зря я его бил.

– Получается так.

– Что Вы заладили со своим «получается»? – Зайцев выглядел расстроенным.

– Если свидетели не появятся, придётся его выпускать, мы и так долго его продержали, – неожиданно подытожил майор.

– А Протопопов?

– А Протопопов у нас ещё по одному делу проходит, пусть сидит пока. Завтра с утра ты в моём кабинете за главного останешься, а мне надо будет съездить в одно место. Потом я займусь делом Сушко, а ты отправишься к бывшей девушке нашего казановы, той, что из института благородных девиц, то есть педагогического, а ныне, если верить Маргарите Леонидовне Колесниченко, матери дочки Валерия Кустовского Дарье Смирновой.

– Я, товарищ майор, совсем запутался.

– Тогда коротко, Витя: завтра утром ты приходишь в отделение, дожидаешься меня, потом едешь к Дарье Смирновой. Ты с ней созванивался?

– Нет ещё.

– Ну, так самое время. До завтра, Витя, – произнёс Борцов, накинул куртку и, помахав Зайцеву рукой на прощание, отбыл домой.

Марина, ожидая Витю, пожарила мясо с луком и приготовила лёгкие салаты. Один раз они уже встречались у неё, ту ночь Марина запомнит надолго. Кто бы мог подумать, что этот, на вид, обычный парень, окажется таким искусным любовником. Кажется, на этот раз, она выиграла джекпот. В книжках «про это», так популярных в свое время среди подрастающего поколения, обычно советовалось в любовных делах не торопиться и медленно вкушать удовольствие. Но такой интим возможен только в выходные, когда на него есть и силы, и время, а в конце тяжёлых рабочих будней Марина видела этот процесс, как логичное завершение дня, хорошую разрядку, выход глубоко забитых, но рвущихся наружу лавиной, разнокалиберных чувств и эмоций. Странно, думала она, мы целыми днями, годами, десятилетиями ходим в разных масках, не снимая их даже, когда проводим ночи с любимыми. Счастье, если встретится человек, которому можно решиться открыть свою первозданную сущность в полной мере. Марина чувствовала нечто родственное в Вите, но пока осторожничала.

Витя шёл к дому Марины с бутылкой хорошего красного вина. Конечно, надо было бы купить цветы, но где их взять: цветочные магазины уже давно закрылись, и тётки с букетами все куда-то пропали. Мечтая о предстоящей ночи, Витя почему-то вспомнил, как один известный американский актёр в одном из интервью признался, что предпочитает темнокожих женщин, хотя сам белый, и это, наверняка, потому, что они ближе к природе. А наши девушки очень над многим задумываются, когда не надо. Хотелось бы знать, что в голове у Маришки. Она в прошлый раз его приятно удивила. А такая скромница на первый взгляд. Как-то один старший товарищ ещё в институте сказал Вите: «Надо уметь видеть женщину». А как их увидишь, когда они все так успешно шифруются? Ужасно, что раньше существовало понятие первой брачной ночи, жди эту ночь и терпи. А если после первой, второй уже не захочется? Эти древние законы явно для женщин создавались, ну, да ладно, хорошо, что они остались в далеком прошлом. Если Витя правильно понял, Марина по своей сути и темпераменту не дальше от природы, чем темнокожая женщина и ему представлялось такое… Короче, буйству его фантазий не было предела.