Выстрел на поражение - [29]

На то, чтобы разложить свои немногочисленные вещи по полкам и нишам ушло еще полчаса, а через десять минут Элис объявила отбой, и энергосберегающий режим звездолета выключил свет в комнате, оставляя меня один на один со своими фобиями.

Тик… тик… тик…

Часы в маленьком пространстве замкнутой каюты звучат слишком громко, а изоляция такая полная, что мне становится тяжело дышать из-за того, что я не слышу посторонних звуков и не могу контролировать ситуацию. Совсем как тогда…

Липкий холод оцепенения сковывает мои мышцы, и старые воспоминания лезут из всех щелей моей памяти, словно насекомые.

— Я не хочу, чтобы они тебя видели. Давай быстрее. Сюда, — он заталкивает меня в отрывшуюся нишу потайной каморки, суетливо вкладывая в мои руки «Брайан».

— Может, я просто посижу в соседней комнате, пока вы поговорите? Я тихо. Никто не услышит.

— Нет. Слишком опасно. Я не могу тобой рисковать, — он наклоняется, нежно целуя мой лоб, и в темноте мне кажется, что тепло его губ такое реальное… И он перед моими глазами стоит такой красивый и… живой…

Сейчас я не хочу открывать глаза. Я знаю, что вижу его в последний раз, и потому плачу…

— Шо, запомни, ты не должна пытаться выйти отсюда сама ни при каких обстоятельствах. Слышишь? — руки его больно сжимают мои плечи и легонько трясут. — Только когда я сам тебя выпущу.

— Зачем такие сложности? — кажется, я впервые вижу такую тревогу у него на лице, и она пугает меня больше, чем те люди, от которых он пытается меня спрятать.

— Затем, что никто не должен о тебе знать. Тебя нет в моей жизни. Ты вообще не существуешь.

Это звучит почти как пощечина. Меня нет. Я даже не его тень. Просто никто. Мой юношеский максимализм еще не способен понять всю глубину его жертвы и желания меня уберечь. Я слышу лишь то, что слышу. И когда закрывается дверь, кусаю губы от обиды, думая, что совершенно ему не нужна.

Глупых мыслей так много. Тишина и темнота — их друг. Они плодятся в этом безликом вакууме со скоростью звука, и кажется, что для меня самой скоро не останется места.

Я больше не хочу открывать дверь из темной комнаты. Не хочу снова видеть его устремленный в потолок безжизненный взгляд и восковую маску мертвого лица…

— Элис. Элис, отзовись, пожалуйста, — паника накатывает тошнотворными приступами, вызывая липкую холодную дрожь во всем теле. — Свет. Прошу. Включи свет.

Мягкие лучи точечных светильников наполняют каюту жизнью, изгоняя окруживших меня демонов.

— Вам плохо, Шарлотта? — спокойный и уравновешенный голос Элис действует на меня умиротворяюще.

— Я хочу пить.

— Вам совсем не обязательно, Шарлотта, обращаться ко мне каждый раз, когда требуется совершенно обычное действие. Свет включается и выключается простым нажатием пальца на сенсор в изголовье вашей койки или голосовым приказом. Вода находится в мини-баре на стене сбоку. Нажмите на синюю кнопку.

— Извини, я не знала. Надо было еще днем расспросить тебя, где здесь что находится.

— Элис рада была помочь. Это все, или есть еще какие-нибудь вопросы?

Я растерялась. Вопросы, наверное, были, но дело вовсе не в них. Сейчас я просто хотела с кем-то поговорить. И даже не знаю, можно ли мою беседу с искусственным интеллектом считать нормальной. Люди ведь обычно тянутся к себе подобным.

— Ты не могла бы со мной поболтать немного?

Могу себе представить ступор Элис. Эдак я своими заморочками еще и ее синтетический мозг сломаю.

— Поболтать? — спустя минуту переспросила она.

— Расскажи мне о себе, — решила упростить ей задачу.

— Элис — сверхмощный многоядерный биокомпьютер нового поколения, использующий ДНК в качестве инструмента обработки данных. Моей памяти достаточно, чтобы хранить объем информации в миллион терабайт и производить десять квинтиллиардов операций в секунду…

— Э, стоп. Эдак мы с тобой далеко не уедем. Прости, но я в терабайтах и прочей технической фигне ничего не смыслю. Вот про оружие я тебе могу все что угодно рассказать. Я хотела узнать о тебе как… — хотела сказать «о человеке», но поняла, что ляпну чушь. Призадумавшись, я все же нашла нужную формулировку: — Как о члене экипажа. Нам же с тобой полгода работать предстоит. Тебе здесь вообще нравится?

— Это странный вопрос, — озадачилась Элис.

Конечно, странный. Кто спрашивает у искусственного интеллекта, нравится ли ему служить человеку? Если бы меня среди ночи подняла какая-нибудь ненормальная с желанием «а поговорить?», я бы ее вежливо послала и сказала, что хочу спать.

— А я тебе нравлюсь? Что ты обо мне думаешь?

Элис минуту молчала, видимо, усиленно ворочая «винтиками и шестеренками» в своем мозгу, а потом выдала:

— Элис думает, что у вас клаустрофобия. Именно этим обусловлен ваш участившийся пульс, расширившиеся от страха зрачки, желание включить свет и найти собеседника.

— Нельзя быть такой умной, Элис, — улыбнулась я. — Правда, ты немного не угадала. Это не клаустрофобия, а скорее, психологическая травма. Однажды мне очень долго пришлось сидеть в небольшом замкнутом пространстве. Почти сутки.

— Вы не могли оттуда самостоятельно выбраться? — поинтересовалась Элис.

— Могла. Но мне запретили. Человек, который меня туда посадил, приказал не выходить, пока он сам меня не выпустит.