Выстрел из прошлого - [20]

— Я видел его тогда за гаражами… И хлопок слышал, но не подумал, что это выстрел. А до этого он меня во дворе встретил, спросил про Гену… Про тебя, Дил, спрашивал… Хотел в гости к нам прийти…

— А почему «Дил»? — как-то не к месту спросила Ирина.

— А это с детства — крокодил Гена.

— Хорошие у вас родственники, Ирина Вадимовна. Геннадий сразу навел меня на мысль о Германии — Плешнев там явно не гость, гитару вот запросто привез… Кстати, Гена точную дату назвал, когда гитара из-за границы «приехала», а уж по документам, по описанию и личность нетрудно было установить… Далее поработали немецкие коллеги — так мы вышли на Анну Тиссен. Но связи с Ириной Вадимовной не прослеживалось, пока несколько дней назад мы с ней не сели обедать… Щи да каша… да Бранденбургские ворота… Оказывается, наша Ирина Вадимовна сразу после войны была с родителями в Германии, и жили они у этой самой Анны Тиссен. Жили и даже… дружили. И вот там-то произошло нечто, за что Анна через много лет решила отблагодарить Ирину Вадимовну. Одарить ее своим наследством…

— Но за что, Володя? Вы узнали, за что?

— Узнал, Ирина Вадимовна. И не буду вас больше томить. Представьте себе нашего солдата, который получил известие, что у него умерла мать. В войну ее ранили фашисты, и она умерла, не дождавшись сына… Солдат идет по улице немецкого городка, его психическое состояние можно сравнить с кипением воды, когда она клокочет изо всех сил, и брызги вырываются наружу. И вдруг он видит идущую впереди немецкую фрау, не страдающую от ран, от голода, непосильного труда… Не могу судить, насколько естественным или справедливым было его решение — кровь за кровь! — но он погнался за фрау Анной. Это было недалеко от ее дома. Фрау оказалась очень проворной, она вбежала в дом, бегом поднялась к себе наверх и в изнеможении упала на пол… Но чувство мести сделало солдата тоже очень проворным — он вбежал вслед за ней, в руке его был пистолет… Возможно, солдат колебался какую-то секунду… Именно в эту секунду маленькая русская девочка Ирочка, которая любила фрау Анну, не обращая внимания на солдата, вбежала в комнату и бросилась к ней… Прогремел выстрел, но пуля прошла мимо — не мог же он стрелять в ребенка… А потом…

— А потом кричал отец! Он спустил этого солдата с лестницы… А фрау говорила, что, если бы у нее было много золота, то она осыпала бы меня им с головы до ног… Я это вспомнила потому, что тогда мне стало страшно — не оттого, что случилось, я и не поняла ничего, а оттого, что представила, как мне тогда будет под этим золотом тяжело, и нечем дышать… Я ведь к тому времени уже побывала в яме…

— Как верно вы говорите, Ирина, — грустно заметил Володя. — Когда много золота — людям всегда тяжело и нечем дышать. Оно давит…

— И раздавит, — закончила за него Ирина. Она говорила очень тихо, голос ее дрожал. — Так мне что, отказываться от наследства? Я уже думала об этом. Конечно, это все неожиданно и глупо. Но, с другой стороны, почему я должна не уважать волю этой женщины? Тем более, что мне есть для кого приобретать… что там, марки, золото?

— Текст завещания мы еще не получили, но нам сообщили, что там — и то, и другое.

— Ого! Ну, держитесь, Дима с Геной! И Игорь… И вы, Володя, держитесь! Мы будем богатыми людьми! И все благодаря моей смелости в четыре года! Подумать только! Пули не испугалась! Немку спасла! А она ведь действительно была очень хорошей… Господи! Я ведь хотела что-то вам сказать… Вот вы, Володя, рассказывали, а я что-то хотела… Что-то меня удивило… Ну, конечно! Выстрел! Зря вы не верите в оккультные науки… Ребенок не заметил, не запомнил стреляющего солдата, но, выходит, меня всю жизнь преследовал этот выстрел… Господи, как я хочу на свободу! Недавно я была в театре на Таганке, смотрела «Мастера и Маргариту». Маргарита, перед тем как уйти от всего этого бедлама к своему Мастеру, раскачивается по сцене на огромных качелях, причем летит прямо на зрителя и кричит в зал: «Господи, как вы мне надоели! Как я вас всех ненавижу!» А я думала — почему она ненавидит? Отчего не тратит свою энергию, чтобы стать свободной? Отряхнуться от них, очиститься… А я вот не умею ненавидеть. Я и этого… как его… Плешивого…

— Плешнева, — поправил Володя.

— Плешнева не ненавижу. Я его даже понимаю. Прошлое показало ему хорошую дулю. Фигу с маслом. В тюрьме пригодится. Маленькая девочка спутала ему все планы. Выстрел! А фрау Анна жива… Нет, ребята, я опять займусь спиритизмом. Это же надо! Сколько раз спрашивала у… словом, у тех, кто уже там, далеко, по ту сторону жизни, кто и за что хочет меня убить, и слышала в ответ этот самый выстрел… Это я для вас повторяю, мальчики, Владимир Иванович об этом знает. Отряхну всю эту зависть, ненависть ко мне — как пыль. Наверное, это будет второе рождение. Займусь диссертацией. Буду помогать Диме с Геной, Игорю. А главное — буду спокойно и свободно ходить по улицам, не прячась и не вздрагивая от каждого резкого движения прохожего. Я буду свободна, счастлива…

— И богата, — вставил Володя.

— И богаты. Мы все, — улыбнулась Ирина. Она немного помолчала и, задумчиво глядя куда-то вдаль, тихо проговорила: — Право слово, не мог же он стрелять в ребенка…