Сегодня мы рано вышли из дома. Я находился в кармане и ничего не видел, но когда слегка влажная ладонь Хозяина обняла мою рукоять, я понял — уже скоро. Я приготовился, сладкий зуд предстоящей работы овладел мною, мне не терпелось ощутить палец Хозяина на спусковом крючке, увидеть ужас в глазах того, на кого он меня направит, послушно извергнуть из себя горячую быструю пулю. Сегодня мы будем убивать. Хозяин рванул меня из привычного и уютного карманного сумрака в затхлый сумрак подъезда. Я увидел их. Мы стреляли. Мы победили. Мы ушли. Растворяясь в ожидании чистки, я снова лежал в кармане Хозяина. Мы ехали в мягко покачивающемся автомобиле, и когда он остановился я услышал разговор. Другой человек, тоже, наверное, клиент, предлагал Хозяину от меня избавиться. Хозяин протестовал. Он говорил что он меня любит! Человек настаивал. Хозяин выудил меня из кармана и принялся протирать носовым платком. Я жадно ловил кажное прикосновение пальцев Хозяина и не мог, не хотел верить что это последний раз. Закончив, он бросил меня на сиденье рядом с собой и взялся за дверную ручку. Он бросает меня, предает. Я больше не нужен ему. Hо как же так, я же не могу без него. А он уходит. Уходит…
И тут я вспомнил старую сказку, ее рассказывают друг другу пистолеты, когда остаются одни. Дело в том, что однажды, каждый пистолет может обрести невидинную доселе свободу и выстрелить самостоятельно. Сутулая спина Хозяина, обтянутая потертой джинсовкой, еще маячила в на фоне темных кустов. Долгие доли секунды я напрягал все свои детали, пока наконец не сорвал курок. Сорвал с предохранительного взвода… Стремительно распрямляясь боевая пружина толкнула боек — я выстрелил. Пуля с пронзительным хрустом вошла Хозяину под левую лопатку. Я бешено крутился на мягкой коже, и спинки сидений, закрытая левая дверь, падающий в проеме правой Хозяин сменяли друг друга с лихорадочной быстротой, как в недетском калейдоскопе. Хозяин мешковато осел на асфальт, царапая слабеющими пальцами тонированное стекло — он так и не понял кто выстрелил ему в спину…
