Высшее общество - [94]

– Да, мрачновато. Пол засмеялся.

– Черт возьми, если это не так. – Он снова помолчал. – Я говорю: молодой болван из Расина в штате Висконсин, с пуговицей от клубного пиджака «Киванис» в кармане, возит тележку в супермаркете и пускает слюни при виде, как соседская жена виляет задницей между консервными банками, и рассуждает так: «Я буду делать эту работу, а потом другую, и еще, и еще до тех пор, пока не очутюсь в Акапулько, и она еще будет умолять меня, чтобы я с ней переспал, но я позвоню по своему телефону, отделанному сафьяном, и вызову тысячу других». И иногда, по воле божьей, он добивается этого. Или его отец добивается. И вот мы получаем Баббера Кэнфилда или Жоржи Песталоцци. Понимаешь? Немного требуется. Мы тоже можем этого добиться. Такое случается.

– Такое случилось у меня с Жоржи, – сказала Сибил спокойно.

Пол внимательно посмотрел на нее. Его голос звучал ровно и ничего не выражал.

– И как?

– Хорошо. Он действительно очень милый. Хорошие манеры. Ты понимаешь… – Она передернула плечами.

– О'кей. Вот видишь.

– Конечно, Пол. – Сибил дотронулась до его руки. – Но ты должен спросить себя: почему бы и нет, если уж на то пошло? Почему бы не играть в открытую?

Пол вздохнул.

– У меня есть немного, чтобы тебе ответить, но все же я скажу. Хотя, может быть, и в этом нет никакого смысла. Но я не забочусь о смысле. Меня больше заботит, чтобы все это продолжалось. Продолжалась моя жизнь. Почему? Я не знаю. У меня нет ответа. Просто есть вещи, которые я не хочу бросать: некоторые воспоминания, некоторые надежды, планы. А это требует труда и напряжения. Поэтому приходится отказываться от некоторых возможностей, которые вроде сами плывут в руки. И тогда ты сохранишь силы для другого, для своих планов и надежд.

– Как будто садишься на диету.

– Да, похоже. Очень похоже. Как будто садишься на диету, даже не зная, почему тебе надо похудеть. Ну, может быть, ты отдаешь отчет, что это делает… – Он рассмеялся. – Я ненавижу слова «даешь отчет».

Сибил рассмеялась и издала маленький смешной звук «нгах, нгах».

– Меня мутит.

– Хорошо, но не забывай, что я внедрил в тебя парочку бомб с часовым механизмом и в любой момент…

– Я не забыла об этом, Пол, – сказала она тихо.

– Они взорвутся, и твоя тошнота пройдет. – Он встал, протянул ей мокрую руку. – Мадам, разрешите пригласить вас на танец.

– Месье, вы так добры.

Сибил изящно-небрежно бросила его бритву через плечо. Она упала прямо в унитаз.

К тому времени, когда Сибил добралась до отеля Консуэлы, вечер еще только начинался. Ходдинг, который выглядел подозрительно отрешенным (позднее он объяснил Сибил, что нашпиговал себя фенобарбиталом, как окорок гвоздикой), возлежал на кушетке цвета сливы в будуаре матери и поддерживал непринужденную беседу с Консуэлой, которая была слишком поглощена подготовкой к церемонии приема, чтобы всецело посвятить себя пикировке с сыном. Горничные бегали туда-сюда, раздавались крики и проклятия, врывались клубы пара и дуновения ароматов, жужжала какая-то электромашина, назначение которой Ходдинг не в состоянии был определить.

Сибил улыбнулась и поцеловала его. По тому, как он вынул сигареты и жестом, не говоря ни слова, предложил ей сесть на кушетку, она поняла, что занавес, несомненно, немного приподнялся. Другие гости более или менее одетые, заглядывали, оставались или выходили, поправив запонку, чулки или подол.

Все было очень мило, но не совсем понятно, кто же устраивал вечеринку, так как часть гостей собралась по приглашению Деймона Роума (который только что приобрел большое помещение в одном сан-францисском офисе), а другая сбежалась из различных злачных мест на зов Консуэлы Коул для чествования Мэгги Корвин – та возвращалась, если не в первые, то и не в последние ряды кинозвезд. Перед гостями встал серьезный вопрос соблюдения светских приличий: дело в том, что Баббер Кэнфилд и Клоувер Прайс сняли на месяц дом в Ноб-Хилле (Баббер все никак не мог решиться купить «Мэтсон-Лайн») и пригласили тех же самых людей на свой вечер. Еще днем Консуэле удалось соединиться с Деймоном Роумом по телефону, и он выказал большую, чем обычно, готовность к содействию. Самолет Летти Карнавон должен был прибыть из Нью-Йорка только через восемь часов, что дало ему возможность вволю попастись среди очаровательных студенток-антропологов и искусствоведов из Беркли, которых он рекрутировал через своих подставных лиц накануне вечером на чаепитии. Это обещало удовольствие, да к тому же Летти обещала приехать. Он не будет один и не даст себя впутать ни в какую историю из-за страха остаться в одиночестве. Разумеется, кроме марихуаны, он запасся достаточным количеством шпанских мушек, в действие которых он, будучи старомодным, очень верил. Все совпало таким счастливым образом, что он приветствовал приглашение Консуэлы с редкостным воодушевлением.

– Скажи всем, дорогуша моя, – пропел он, – чтобы скакали на сцену. Все, кроме шпиков, конечно, и другой такой сволочи. Если мы на этом столкуемся, позволь моим людям позаботиться о безопасности. Через два дня мой аудитор вышлет тебе мою часть расходов. – И он улыбнулся банке, где лежало две унции толченых высушенных жучков. – Я тут для тебя подарочек приготовил, запрыгаешь, куколка.