Высшее образование для сироты, или родственники прилагаются - [5]

Люди здесь сплошь загадка и тайна. Они периодически исчезают и появляются то замотанные с ног до головы в зловещие плащи, то разодетые как на бал или маскарад. Крадутся вдоль стен или гордо маршируют, бряцая железом и шурша шелками. Конечно, хватает и простых сумасшедших, которые, по словам Анжело, беснуются лишь оттого, что в уши дует ветер с севера. Не знаю, что это означает, но у юного демона почти все речи темны и непонятны, хотя сам он прекрасный парень, жаль, мы видимся только на уроках, в Школе его племя не живет, а на вопрос, куда он с братьями исчезает сразу после звонка, сей загадочный юноша продекламировал мне стишок:

Я часто вижу сон, как я сражаюсь на Радужном Мосту,

а дети Сурта

Лавиной темною из бездны напирают…

Но рухнет мост, и я усну под утро.

Чтобы проснуться в городе, где чад,

Где музыка орет и шестерни стучат.

Я за день утомлюсь, прилягу на диван,

Неровный желтый свет мигнет мне на прощанье, и я усну…

И, затаив дыханье, увижу яростный безбрежный океан

Огня.

Задумаюсь — а может, демон я?

После чего предложил сходить к кладовщику и взять ученическую мантию.

— Ты не представляешь, сколько скоро понаедет богатой дряни, и первое, что они сделают, — прицепятся к твоей приютской робе. А поэтому до торжественной клятвы и получения собственного знака архона запомни еще пару правил.

Этими бесконечными и все множащимися правилами Анжело меня просто бесил. И его здорово забавляло, когда я в притворной злобе начинала яростно шипеть.

— Дуреха, радуйся, что я на нашем курсе староста, а не Серикиил, сын Ушиса из рода Сатанов.

— Это почему же?

— Потому что не все демоны одинаково дружелюбны. Многие из них гораздо, гораздо дружелюбнее меня. Пока все двести пять правил не вдолбят новичку, не отстанут. А учитывая, что спать и есть моим братьям необязательно, то ты из одной только благодарности должна мне копыта мыть и воду с них пить.

Я «из благодарности» обычно запускала в него классным инвентарем, но ни разу не попала, потому что обычно в этот миг Анжело уже стоял у меня за левым плечом, бубня:

— Никогда не входи в чужие комнаты без стука, если не хочешь увидеть, как на самом деле выглядят твои товарищи. Впрочем, если желаешь насолить какой-нибудь кикиморе, врывайся смело, раскрывай дверь нараспашку. Главное — кикимору не перепутай с дьяволицей. Не спорь, не обещай, не требуй ничего от вновь прибывших. Поверь, все, с кем первокурснице общаться стоит, уже здесь, проходят, как и ты, предварительный курс. Про выход в город я уже сказал только с согласия учителей. И заведи себе соседок, черт возьми, что ты, как упырь в гробу, одна все да одна! Вот понаедут скоро, пожалеешь.

И точно, «понаехали».

Всего лишь за неделю на факультете первокурсников-вампиров произошла не одна грандиозная драка и в потасовках кому-то оторвали крыло. Пока Школа с трудом сдерживала натиск родни как пострадавшего, так и обидчика, кто-то поклялся на архоне, а клятвы не сдержал, архон, раскалившись, нанес сильный ожог клятвоотступнику.

Мавки,[1] наслушавшись лекций о роли соблазнения в метаболизме хладнокровных, стали врываться по ночам в комнаты первокурсников и предлагать сонным ученикам всякие мерзости. Кончилось тем, что разбуженным непристойным предложением оказался сам директор Школы — Феофилакт Транквиллинович.

К концу первого полугодия я как раз научилась без запинки выговаривать имя и отчество директора в результате почти каждодневных тренировок в виде душераздирающих завываний:

— Феофилакт Транквиллинович, я больше так не буду!

Комнату я к тому времени уже делила с двумя подругами: Алией и Лейей.

Сначала я познакомилась с Алией, которая является дочерью какого-то Лаквиллского воеводы. Любящий отец прислал ее в такую даль, видимо, с одной целью — уберечь свой народ от родной дочери, а себя от детоубийства. Являясь темпераментным вилколаком,[2] девица отличается бесхитростным и взрывоопасным характером. Звуки бряцающего оружия ее просто завораживают, и даже в многочисленных черных косичках она носит острые серебряные пластинки. За проведенные в Школе шесть месяцев дева заслужила славу вспыльчивой и на редкость умелой в драках особы. Разницы между мужчиной и женщиной в гневе она не признавала и могла запросто дать в лоб хоть вампиру, хоть летавице,[3] совершенно не испытывая угрызений совести.

Ко времени знакомства с Алией я тоже блистала пока единственным талантом — превращать в руины все то, к чему проявляю интерес. Поэтому, когда мне предложили ее в соседки по комнате, я только хмыкнула и согласилась. Как ни удивительно, трудностей в общении с нею у меня не возникало, мы ни разу не повздорили и стали лучшими подругами.

Мавка к нам попала совершенно случайно — просто никто не хотел иметь ее в соседках. Для вампирш, летавиц и прочих девиц заведения она была слишком хорошенькой, к тому же бессовестно пользовалась своим даром обольщения, а кому понравится, когда твой объект страсти переключается на мавку? А мавки не захотели селиться вместе с Лейей ввиду того, что она не очень благородного происхождения. Лейя является всего лишь приемной дочерью некоего богатого эльфийского князька. Все поступки Лейи идут не от головы, а от сердца. Застав ее как-то плачущей в коридоре на огромном бауле с вещами, мы предложили жить с нами, но при одном условии — никаких мужиков.