Высшая несправедливость - [44]

– Палач, мать его за ногу. Все, командир, забудь, это не наш грех. Что мы могли сделать?

Денис поправил под курткой ремень «калашникова». Могли, много чего могли, а не сделали. И как теперь узнать, кто прав, кто виноват, кто рассудит? Гена тем временем присел на корточки рядом с Гараниной, выждал так немного, подхватил портфель и потопал себе в горочку, все ускоряя шаг. Пропал из виду за елками, Денис кинулся вниз.

– Нафига? – крикнул в спину Пашка и побежал следом.

Гаранина лежала на животе, ткнувшись лицом в снег. Шуба громоздилась над ней сугробом, правая нога странно вывернута в колене, пальцы в ссадинах, сжаты в кулаки, на левом глубокая длинная царапина, но крови очень мало. Пашка, зло ругаясь сквозь зубы, перевернул Гаранину на бок. Голова жутковато мотнулась, запрокинулась назад, лицо закрывали растрепанные косы, сквозь сетку волос Денис видел приоткрытые глаза. Пашка прижал пальцы к шее Гараниной, потом ловко оттянул веки, отошел, зачерпнул горсть снега.

– Готова, – он тер руки талым снегом, – можешь мне поверить. Пошли отсюда.

Пашка брезгливо отряхнул руки, точно кот лапы, глянул на Дениса, на Гаранину и замер.

– А это что… Мать моя. – Пашка сунул руку в карман белой шубы и вытащил пачку крупных купюр в банковской упаковке. Потом еще одну, еще, еще несколько из второго кармана. Бросил их под ноги, распахнул на убитой шубу: под ней обнаружилась блестящая поясная сумка, до отказа набитая деньгами. Так набитая, что даже не застегивалась, «молнии» не хватало, и Денис только сейчас заметил затоптанные в снег деньги. Они багровели точно осенние листья на белом, их было полно рядом и выше по склону, откуда упала Гаранина и где скрылся ее убийца.

– Да тут миллион или больше, – Пашка ошалело оглядывался, ковырял носком ботинка снег. Выбросил помятую надорванную купюру, еще одну, плюнул себе под ноги.

– Она в бега собралась, – Пашка отошел от Гараниной подальше, – видимо, очень быстро собралась, времени не было. Что ее так припекло, интересно? В машине, значит, еще должны быть, и в портфеле…

Денис с Пашкой переглянулись и кинулись вверх по склону. На одном дыхании пролетели лесополосу по Генкиным следам, деревья поредели и расступились. За березками поднимался столб черного дыма – «крузак» горел ясным пламенем и уже осел на диски. В дыму и огне виднелась морда красного дракона, тот косился на лес, точно ждал оттуда подмоги. «Хонда» неторопливо разворачивалась на дороге, врезалась кормой в сугроб, но тут же выровнялась.

– Вашу маму! – заорал Пашка и кинулся Генке наперерез, – уйдет, сейчас уйдет, подлюка!

Он мчался по сугробам, буквально летел над ними, но не успевал, «хонда» медленно, как во сне, повернула передние колеса и рванула с места. Денис выхватил из-под куртки «укорот» и дал очередь по колесам. «Хонда» пропала в клубах дыма от горящего «крузака», Пашка тоже куда-то подевался: вот только что был перед глазами, и нет его. Денис побежал к дороге: времени в обрез, у внедорожника того гляди рванет бензобак, тогда и мертвым, и живым мало не покажется. И тут из огня показалась «хонда», выплыла чисто лебедем, без единого пятнышка сажи, дернулась вправо-влево, газанула так, что снег брызнул из-под колес, и рванула по дороге. Денис выстрелил еще раз, еще, и третью очередь дал уже на бегу, вслед. «Хонду» повело вбок, развернуло поперек дороги, машина пролетела еще несколько метров по инерции, врезалась в облезлый дорожный знак, уже непонятно, о чем предупреждающий, и свалилась в занесенную снегом канаву.

– Командир, ты с башкой дружишь? – Денис обернулся. Пашка весь в снегу вылез на обочину и орал оттуда, не выбирая выражений. – Я все думал, чего ты там прячешь! Ты раньше мне сказать мог? Я бы хоть подготовился, чуть не сдох, твою ж дивизию!

Он кинулся к «хонде», Денис закинул ремень автомата за спину и рванул туда же. Пашка опередил на пару мгновений, распахнул водительскую дверцу. Генка вывалился на снег и застонал хрипло, из ушей и носа у него текла кровь.

– Получил, фашист, гранату? – проорал ему в ухо Пашка. Генка невидяще глянул на того, выгнулся точно в припадке.

– Я только по колесам стрелял, – Денис не сводил с бандита глаз.

– Да ты тут и ни при чем, – Пашка деловито перевернул плюющегося кровью Генку на спину, – с колесами порядок, полюбуйся, дырки посчитай. Это он с перепугу не туда зарулил и в стекло башкой до сотряса врезался. Может, попутно и ребра о руль сломал, и еще чего-нибудь жизненно-важное: печенку там разорвал, поджелудочную…

Генка застонал хрипло, заскрипел зубами и застыл, глаза у него закатились.

– Болевой шок, – сообщил Пашка и обошел машину с другой стороны, – видал, у него губы синие и рожа мокрая. Скоро вырубится, минуты через две-три, и хана. Вот какого черта ты его в лесу не грохнул, объясни? Не было бы столько возни.

Пашка схватил с пассажирского сиденья коричневый портфель, кинул Денису через крышу «хонды».

– Держи, командир, поздравляю. Костя тебя расцелует на радостях. Гасим этого и поехали.

Он потянулся к автомату, Денис отошел на пару шагов. Генка корчился от боли и смотрел, похоже, уже на иные звезды нездешних небес. «Это за Серегу тебе», – шевельнулась мысль, Денис отвернулся и пошел к «тойоте».