Высшая несправедливость - [40]

Денис нашел магазин и быстро снарядил его вручную, хоть и заметил под коробками «расческу» – комплект для быстрого снаряжения магазина. Подумал мельком, что по-хорошему, срок годности у патронов уже истек, но тут же отогнал эту мысль: не до жиру, чем бог послал, как говорится, и вообще не тот случай, чтобы дареному коню зубы пересчитывать. «Укорот» отлично поместился под куртку и вообще никак о себе не напоминал, точно его там и не было. Денис повернулся так и этак, покрутился на месте – все просто блеск, жизнь заиграла новыми красками, и Костя не сегодня-завтра получит свои деньги в целости и сохранности. Скорее, завтра, сегодня уже почти полночь.

– Вы довольны, вижу, – подала голос Шумилина. Она светила телефоном на ящики, но ближе подойти не решалась. – Давайте рассчитаемся и разойдемся. Надеюсь, больше вас не увижу.

– Аналогично. – Денис быстро набил еще два магазина патронами, рассовал добычу по карманам, Шумилина терпеливо ждала. Дошло и до мобильника: Денис открыл крышку, чтобы вытащить карту памяти, и тут в окне возник человек. На этот раз он смотрел с той стороны, подпрыгивал, цеплялся за подоконник, отбежал, подпрыгнул еще раз. Шумилина с Денисом не сговариваясь шарахнулись в тень, Денис кинул Шумилиной телефон, сам схватился за автомат. Холодная сталь разом успокоила, сердце забилось ровно, дыхалка не сбоила. В окне снова появился силуэт, на этот раз Денис хорошо его разглядел: высокий, сутулый, в темной шапке на глаза, и вообще весь в черном. Показалось, что это Анькин хахаль, папаша ее дебиловатого сыночка, хотел рассмотреть получше, и тут силуэт исчез. Секунда, две, три – ничего, Денис выглянул в окно и едва успел отшатнуться: стекло разбилось вдребезги, вместе с осколками в комнату влетела бутылка с горящим фитилем, покатилась по полу. Завоняло бензином, он плескался через тряпку, паркет вспыхнул, огонь полз по полу к двери.

– Ах вы твари! – Шумилина схватила со стола мешки и ветошь, швырнула на огненную лужу, – скоты, свиньи! Очередной магазин тут вкопать хотите, мрази!

Все было просто, как грабли – кто-то решил уничтожить нежилой, «ничейный» дом для реализации своих коммерческих целей. Магазин вкопать, скорее, всего, Шумилина права. А что – место хорошее, проходное, дорога от вокзала к монастырю как раз неподалеку идет, вон она, за старыми березами. Торговлишка пойдет, только держись.

Денис подобрался к окну, выглянул наружу. Там маячили уже трое, похожие друг на друга в темноте: кривые, длинные, двигались почему-то боком, но довольно быстро. Один размахнулся, но бутылка попала в стену, срикошетила и свалилась в сугроб. Денис обернулся – Шумилина топталась на тряпках, огня не было, но мерзко воняло гарью. Денис пробрался под окном, вскочил и дал очередь через разбитое окно. Троица застыла на месте, тот, что шел первым, вытянулся и зачем-то приложил руку козырьком ко лбу, точно солнышко ему мешало. Денис выстрелил еще раз, бил по сугробам в паре метров от поджигателей. Вылетели красивые фонтанчики снега, с берез сорвалось спавшее там вороне и заорало заполошно, на монастырской колокольне начали бить часы. Поджигатели дружно ломанулись прочь, куда-то в сторону склона, пропали там, как нечистые духи, только вороны еще орали им вслед и никак не могли успокоиться. В комнате воняло дымом и гарью, огонь давно потух под тряпкой, Шумилина пнула ее носком сапога.

– Вот уж не думала, что еще раз эту музыку услышу, – она прикусила губу и сжала кулаки, – нас с Владом как-то обстреляли, его водитель спас всех тогда. Тоже очередями стреляли, я помню. Меня Влад на пол кинул, потом фонарь был на пол-лица… Держите.

Она кинула Денису телефон, тот поймал, сунул в карман. Посмотрел в окно, на Шумилину, снова на сугробы у берез. Никого, только догорает бензин из разбившейся о стену бутылки да завывают где-то далеко спецсигналы. Пока далеко. Денис спрятал «укорот» под куртку.

– Я пойду, – Шумилина осторожно отступила в коридор, – уже поздно.

– Маргарита Михайловна, одну секунду.

Та остановилась, подняла голову. По виду спокойная, а зубы аж до хруста сжала, и взгляд в одну точку. Ну кто мог подумать, что в музее два десятка лет целый арсенал хранился, и кто знает, что там во втором ящике. Не мумия, точно. Ну да ладно, с этим полиция разберется, они тут уже недалеко.

– Я вас провожу.

Они быстро прошли по коридору, сбежали по ступенькам, на этот раз почему-то не таким скользким. Денис открыл дверь, Шумилина кинулась наружу, Денис придержал ее за рукав.

– Вы понимаете, что никому не надо знать о том, что тут сегодня произошло. Вы умная женщина. И очень красивая, честное слово. Я понимаю Тарновского.

– Да что вы такое говорите, – Шумилина спускалась с заснеженного крыльца, – откуда я знаю, что тут произошло, меня тут вообще не было. В отеле трубу с холодной водой прорвало, и с горячей тоже, у меня дел полно.

Она пошла к «ситроену», то и дело оступаясь в глубоком снегу, три шага по прямой, один вбок, потом еще немного прямо и снова вбок. По стенам старого дома опять заполыхало синим, но с примесью красного на этот раз – в горку поднимался полицейский «уазик». Шумилина пропала из виду, Денис спрыгнул с крыльца и бросился в сторону вокзала. Навстречу удачно попалась нужная маршрутка, Денис добрался до своего поворота и вышел в чистом поле: дальше километра полтора до Пашкиного дома предстояло идти пешком. Быстро теплело, поле и дальний лес затягивал туман. В дымке пропали очертания деревьев и домов, точно их разъедало кислотой. Скользкая, ни разу не чищенная за зиму, дорога пошла вниз, повернула, и Денис шел точно в молоке. Взмок, будто кросс пробежал, и сердце все еще колотилось где-то в горле – то ли недавно пережитое так сказывалось, то ли просто усталость накрыла. «Калаш» приятной тяжестью оттягивал плечо, нагревшийся после огневого контакта ствол давно остыл и приятно холодил кожу рук.