Высокое окно - [22]

– Это не мой пистолет, – подтвердил он и протянул его мне на раскрытой ладони. – У меня был кольт тридцать второго…

Я взял у него пистолет. Хенч не сделал попытки воспрепятствовать мне. Он опустился на кровать, медленно потер затылок, и на лице его изобразился мучительный мыслительный процесс.

– А где же, черт побери… – Голос его осекся, он потряс головой и скривился.

Я понюхал ствол. Из пистолета недавно стреляли. Я вынул обойму и пересчитал патроны. Их было шесть. Плюс один в стволе – итого семь. Это был кольт тридцать второго калибра, восьмизарядный. Если его не подзаряжали, значит, из него был сделан один выстрел.

Рыжему, наконец, удалось стряхнуть девицу со спины. Он швырнул ее в кресло и вытер исцарапанную в кровь щеку. Зеленый взгляд его был злобен.

– Лучше вызвать полицию, – сказал я. – Из этого пистолета недавно стреляли, а в квартире напротив ты вскоре обнаружишь труп.

Хенч тупо посмотрел на меня и произнес тихим, проникновенным голосом:

– Дружище, но это просто не мой пистолет.

Девица довольно театрально зарыдала и продемонстрировала мне широко разинутый рот, искривленный в приступе горя и бездарного лицедейства. Рыжий вышел из комнаты.

10

– Убит выстрелом в горло из пистолета среднего калибра пулей с мягким наконечником, – сказал следователь лейтенант Джесси Бриз. – Вот таким пистолетом с такими пулями. – Он несколько раз подбросил на ладони пистолет – тот, который, по словам Хенча, был вовсе не его, Хенча. – Пуля прошла снизу вверх – до основания черепа. Осталась в голове. Убит часа два назад. Руки и лицо остыли, но тело еще теплое. Не окоченело. Перед тем как застрелить, его чем-то сильно ударили в висок. Вероятно, ручкой пистолета. Это говорит вам что-нибудь, мальчики и девочки?

Газета, на которой он сидел, зашуршала. Он снял шляпу и промокнул платком лицо и макушку почти лысой головы. Венчик светлых волос над ушами был влажен и темен от пота. Он снова надел шляпу. Это была плоская, выгоревшая на солнце панама с обвисшими полями. Купленная явно не в этом году. И, вероятно, не в прошлом.

Следователь был крупный мужчина с довольно заметным брюшком. На нем были бело-коричневые ботинки, грязные носки и белые брюки в тонкую черную полоску. В расстегнутом воротнике рубашки виднелась заросшая рыжими волосами грудь. Его спортивная куртка в плечах была не шире двухместного гаража. На вид ему было около пятидесяти, и единственное, что, безусловно, выдавало в нем полицейского, – это холодный, немигающий взгляд выпуклых бледно-голубых глаз; взгляд этот не был намеренно оскорбительным, но любому, кроме полицейского, он бы таковым показался. Широкая полоса веснушек на щеках и носу походила на условное обозначение минного поля на военной карте.

Мы сидели в квартире Хенча при закрытых дверях. Хенч уже надел рубашку и механически завязывал галстук непослушными, трясущимися пальцами. Девица лежала на кровати. Голова ее была обвязана какой-то зеленой тряпкой, а ноги прикрыты короткой курткой. Рядом с ней на простыне валялась сумка. Рот девицы был слегка приоткрыт, ее взгляд был совершенно бессмыслен, а лицо выражало сильнейшее потрясение.

Хенч хрипло заговорил:

– Если вы о том, что малого пристрелили из пистолета, который лежал под подушкой, то о'кей. Похоже, так оно и было. Но это не мой пистолет. И ничто на свете не заставит меня признать его своим.

– Предположим, – сказал Бриз. – Что мы имеем? Кто-то стянул твой пистолет и оставил свой. Так, ладно… Какой у тебя был пистолет?

– Мы выходили около половины четвертого перекусить в забегаловку за углом, – сказал Хенч. – Можете проверить. Должно быть, мы оставили дверь открытой. Мы были вроде как слегка под мухой. И, я так думаю, вели себя довольно шумно. У нас тут орало радио. Передавали бейсбол. Кажется, мы выключили его, уходя. Хотя не уверен. Ты не помнишь? – он взглянул на девушку, неподвижно лежащую на кровати с белым, отрешенным лицом. – Ты не помнишь, дорогая?

Девушка на него не посмотрела и ничего не ответила.

– Она не в себе, – сказал Хенч. – У меня был пистолет. Кольт такого же калибра, как и этот. Но не автоматический, а револьвер. У него еще щербина на ручке. Года три-четыре назад мне его дал один еврей по имени Моррис. Мы с ним вместе работали в баре. Разрешения на ношение оружия у меня не было, но я, собственно, никогда и не таскал с собой пушку.

– Глушить виски, как вы, ребятки, и держать пистолет под подушкой – рано или поздно это должно было кончиться чьим-нибудь трупом. Сами должны понимать.

– Черт, да мы даже не были знакомы с этим парнем, – сказал Хенч. Галстук его был, наконец, завязан – и завязан прескверно. Верзила был трезв как стеклышко, и его трясло. Поднявшись с кресла, он стянул за рукав куртку с постели, надел ее и снова сел на место. Я смотрел, как он пытается прикурить трясущимися руками. – Мы даже не знали его имени. Мы про него вообще ничего не знали. Я пару раз сталкивался с ним на площадке, но он со мной не заговаривал. Этот самый парень. Хотя я даже не уверен, что этот самый.

– Этот, этот. Из квартиры напротив, – сказал Бриз. – Так… Когда у нас бейсбол передают?