Высоко над уровнем моря - [10]

Высоченные, узкие, как клинки, деревья вырастают на пути. «Так и здесь есть пирамидальные тополя?» – восторженно приветствуешь воспоминания из детства, когда отдыхал с папой-мамой в Геленджике.

За тополями появляются низкие и глухие глинобитные заборы, скрывающие под стать им домишки с плоской крышей. Они смахивают на пародию старых ферм в русском селе.

«Смешно, там у нас в таких скотину держат, а здесь люди живут. Это и есть кишлак? А вон в том, побеленном, и с крашенными оконными рамами богатей живет? Мда-а…»

Критическим взором осматриваешь окрестности, чувствуя в душе гордость за причастность к иной цивилизации.

Наверное, такие же чувства испытывал Джеймс Кук, мореплаватель и цивилизатор окраин Земли, поглядывая на покрытые банановыми листьями хижины дикарей. Правда, впоследствии дикари преподнесли ему замечательный урок, приготовив из него аппетитный ужин и наплевав при этом на ружья и пушки моряков.

Мораль, необходимая для любого «цивилизатора»: поскольку Земля круглая, то окраин на ней быть не может. И любой остров Папуа – Новой Гвинеи является в своем роде неповторимым и достойным уважения пупом земли, что и Лондон с Нью-Йорком.

Но это знание обычно приходи позже. А пока…

Босоногие ребятишки, черные то ли от загара, то ли от грязи, машут вслед колонне руками. Угрюмые взгляды заросших бородами мужчин заставляют внутренне поджиматься и отвечать таким же колючим прищуром.

Женщины в цветастых платьях до пят, с черными мешками и покрывалами на головах, будят совершенно другую реакцию бесплатных туристов, как минимум полгода переживающих половое воздержание:

– Пацаны, смотрите – паранджа! Своей девчонке такую же пошлю!

– Го-го-го! Каменный век! Гляди: у этой только нижняя часть лица закрыта, вишь, как глазами стрельнула! Пацаны, больше на русских телок не смотрю – тут покруче биксы ходят!

– Тогда тебе обрезание надо будет сделать. По самые помидоры!…

– Ха-ха-ха!!!

– А это что за серьезные ребята с «калашами» на перекрестке стоят? Сорбозы? Армия местная, что ли?

– Эти, вроде, рады нам. Вишь, как улыбаются…

– Еще бы, без нас им кранты. Хотя, бывает, целыми полками к «духам» переходят. Ненадежная публика.

– У-у, сволочи…

– Смотри – смотри: мужик в европейском пиджаке идет. Руку к сердцу прижал. Приветствует!

– А ты ему тоже кепочкой помаши!

– Го-го-го!!!

Реплики, шутки, подначивания, хохот.

И плевать, что у бортов в конце кузова сидят «старики» с оружием в руках, сопровождающие молодое пополнение. Плевать, что с обоих концов колонну ведут «бээрдээмки»…

Все не так страшно, как казалось. Экзотика, залитая щедрым майским солнцем жаркого юга. Разве под таким веселым светом есть место страху и опасностям? «Старики» с напряженными лицами смотрят по сторонам, сжимая оружие. Но кто относится к этому всерьез? «Чего ты хочешь – ветераны! Понт перед молодыми держат!»

Время от времени кто-нибудь из старослужащих бросает снисходительный взгляд на веселящихся салаг в новом, еще не обмятом обмундировании. Пускай, немного им осталось. Эти «слоны» думают, что полгода в армии, да еще в Союзе, их многому научили. Ничего, душары, скоро узнаете, почем фунт лиха. И от нас, и от «душманов». Тут вам не там, не Союз, не детский сад…

А вопросы сыплются. Вопросы, на которые можно небрежно ответить: пусть познают местные специфические условия.

– Это и есть «зеленка»? Ч-черт возьми, настоящий сад. Деревьев-то сколько. Смотри, апельсиновое! У меня мать – учительница биологии, я знаю! О, «вертушка» на бреющем идет…

– Ми-24, его здесь «крокодилом» зовут, – объясняет всем желающим знаток из молодежи.

– Ого, – не унимается любознательный, – Белый дворец на холме… Наверное, там хан жил?

Последний вопрос обращен явно к «старикам». Но те вдруг почему-то замолчали.

«Вертушка» делает крутой разворот, проходит вдоль колонны, затем с ревом отваливает в сторону. Через минуту раздается резкий скрежещущий звук, как будто какой-то псих развлекается, царапая одной железкой по другой. Тут же раздаются глухие удары. Как в барабан: бам-м, бум-м…

– А ну заткнулись! – повернулся к молодым здоровяк с ручным пулеметом на коленях, – Если что, по моей команде – из машины. По очереди и без паники! Кто будет суетиться и мешать другим – грохну!

«Неужели это были выстрелы?» Веселье мгновенно сменяется на напряженное вслушивание, ожидание неизвестного.

Оно исподволь накапливается и под брезентовым, хлопающим под горячим ветром тентом грузовика, и за нежно – зелеными ветвями ханского сада, уже успевшего покрыться безобразной бурой пылью дороги.

Ожидание неизвестного. Мускулы напряжены, но опасности не чувствуется. Не потому, что ее нет, просто сознание не успело перестроиться. Оно еще меряет жизнь мирными категориями. Как в игре в казаков – разбойников: волнуешься, но знаешь, что каким бы ни был финал, он все равно будет. А смерть – это когда ничего нет…

Все существо человека, впервые попавшего на войну, противится новым, страшным правилам игры. Финал, которой при неблагоприятном для тебя, но таком возможном раскладе, даже не сможешь ощутить.

Медленно, со скрипом, твое сознание поворачивается навстречу новой реальности. Сейчас ты более всего беззащитен: гибнут прежде всего новички. И дай тебе Бог пройти путь от щенка до волка как можно быстрее…