Высокие блондинки - [18]

Он вернулся к машине, уплатил по счету, потребовал квитанцию и уехал. Пейзаж на обратном пути виделся сквозь пленку расплывчатым, словно в густом тумане или на экране старого телевизора. Боккара не мог развить обычную скорость, но терпеливо сносил эту неприятность: потягивался, разминал поясницу, барабанил пальцами по рулю и призывал себя к спокойствию, хотя его невыносимо раздражала эта черепашья езда, эта лицемерная медлительность — пособница смерти, притворно игнорирующая краткость земного существования.

Глория, оставшаяся в тридцати километрах от него, также пытается обрести спокойствие. Разбив лобовое стекло «вольво» и обратив машину в бегство, она укрылась в доме, захлопнула ставни и забаррикадировала дверь. Потом плеснула себе вина в стакан и спряталась в ванной, где не было окон; она и тут плотно прикрыла дверь и включила неоновую лампу над раковиной. Эта светящаяся трубка, как и все мы, просыпается с трудом и перед тем, как зажечься на всю свою длину, долго мигает, жужжит и потрескивает. Глория опустила крышку унитаза и села, поставив локти на колени, свесив голову на грудь и крепко сжимая в пальцах стакан. Итак, что же случилось?

Похоже, ее нашли. Вычислили, узнали, проследили. Глория понятия не имеет, кто они, эти преследующие ее мужчины, и чего они хотят, ей это абсолютно безразлично; единственная задача — избавиться от них. Прямое, явное сопротивление бесполезно: убийство Жан-Клода Кастнера ей не помогло, сегодняшнее изгнание незнакомца в машине тоже, конечно, не поможет. Ясное дело, они сплотились против нее. И будут упорно преследовать свою добычу. Возможно, их очень много. Возможно, они вернутся. Несмотря на все принятые меры, убежище молодой женщины, без сомнения, обнаружено. Значит, конец ее безвестности, конец покою и долгой социальной коме. Эти охотящиеся за ней люди принадлежат ее прошлому, отвергнутому прошлому, которое внезапно вырвалось из тьмы забвения, словно камень из пращи. Другие на ее месте попробовали бы как-то извернуться, договориться с этими типами, разузнать их намерения и действовать соответственно. Другие сделали бы именно так, но не Глория. Ей эта мысль даже в голову не приходит.

Она думала, что просидела здесь, под неоновой лампой, совсем недолго, как вдруг первая ранняя птаха встрепенулась, зевнула и хрипло чирикнула в пальмовых ветвях. Когда Глория вошла в комнату, рассвет уже забрезжил серой рамкой вокруг прикрытых ставней. Она еще немного полежала прямо в одежде под одеялом, уставившись широко открытыми глазами в темную пустоту. Но поднявшееся солнце застанет ее уже в шезлонге посреди сада, укутанную все тем же одеялом. Бельяр появляется около половины десятого.

У него усталый вид. Он явно не брился и не переодевался со вчерашнего дня. Глория, одолеваемая собственными заботами, не решается спросить, где он провел ночь, зная, что он все равно не ответит. Сегодня Бельяр мрачен и не расположен к беседам. Можно подумать, что он явился лишь с целью расслабиться и мирно вздремнуть до полудня, уютно свернувшись калачиком на теплом округлом плече молодой женщины.

Когда она, для приличия выдержав паузу, начинает посвящать его в события истекшей ночи, карлик сперва отделывается лишь междометиями — то ли обиженными, то ли саркастическими, но уж во всяком случае неодобрительными. Да, сегодня он определенно не в форме.

Уже не впервые Бельяр проявляет подобную неосведомленность о текущих событиях и степени их важности. С ним вечно так: иногда он знает все, что случилось в его отсутствие, вплоть до мелочей, неведомых даже самой Глории, а иногда, вот как сегодня утром, бывает абсолютно не в курсе — как будто с луны свалился, и приходится все ему объяснять и разжевывать, хотя, конечно, совсем не исключено, что Бельяр просто валяет дурака. Глория дергает плечом, чтобы немножко встряхнуть его.

— Да ты послушай! — говорит она. — Это просто невыносимо.

— Ну что там еще? — бурчит Бельяр. — На свете есть много чего невыносимого.

— Они опять заявились ко мне, — сообщает Глория. — Еще один тип был тут вчера вечером.

— Да ну? — откликается Бельяр, лениво выпрямляясь и прищелкивая языком, а значит, начиная проявлять хоть какой-то интерес к ее словам. — И что же?

— Я хочу, чтобы меня оставили в покое! — кричит Глория. — Пойми, ведь они теперь не успокоятся. Я думала, после того вечера все уляжется, но нет. Их много, и конца этому не будет. А я не желаю, чтобы они опять приставали ко мне. Это ты можешь понять?

— Конечно, — говорит Бельяр. — Конечно. Только спокойно.

Глория закрывает лицо руками.

— Я хочу, чтобы меня оставили в покое, — повторяет она на сей раз совсем другим тоном — голосом человека, падающего в бездну.

Следующие две-три минуты она горько плачет, а Бельяр машинально похлопывает ее по плечу, тревожно озираясь: вдруг рыдания молодой женщины переполошат соседей.

— Тут надо подумать, — приговаривает он, — мы подумаем и вместе найдем выход.

— Я уже надумала, — шепчет наконец Глория в сложенные ладони.

— Что надумала? — обеспокоенно спрашивает Бельяр.

Но она только пожимает плечами.

— Ну что ты там надумала? — настаивает карлик.