Высоцкий. Спасибо, что живой - [8]

Они стояли некоторое время напротив друг друга и как-то хорошо молчали. И Паша решился.

—    А можно я позвоню ему прямо сейчас, в отделение? Вы поговорите.

Главный внимательно посмотрел на Павла. Потом полез в задний карман брюк и загремел мелочью.

—    Обязательно позвоните! — Он протянул двухкопеечную монету. — Вот. Автомат у метро. — Он развернулся и пошел в Ты же сторону, что и Фомич. Паша в задумчивости подбросил монетку, разжал кулак — «орел».

Вот тогда-то все и началось. Так лежал бы себе Володя в больнице, глядишь, все бы было иначе. Хотя...

Позвонил Паша, конечно, не из телефона-автомата, а с вахты театра. Назвался директором Таганки. Минут десять в трубке были слышны крики нянечки, шелест бумаги и какое-то громыхание. Паша уже подумал, что не позовут. «Может, все же не надо?» — подумал он, но тут в трубке послышалось:

—    Я тебя слушаю, Павел.

—    Как ты догадался, что это я? Привет!

—    Ты один знаешь, что я здесь. Ну?...

Ну, Паша все и выложил: про Леню Фридмана, что с работы того снимают, и что все Володю разыскивают — киношники, родители, жена, все... ну и про театр, что характеристику на выезд не подписывают.

—    Что делать, Володь?

—    Приезжай через сорок минут сюда.

—    Ага...

Трубка ответила короткими гудками.

Паша сорвался с места. Поймал такси и рванул к Володе домой. Какие вещи увидел — свернул в узел, чуть не забыл ключи от машины, и через полчаса в Володином «мерседесе» стоял у ворот «Склифа». Сюда пять дней назад он привез Володю — тот сам попросил. Еще, прощаясь, сказал:

—    Попробую в последний раз. А ты здесь пока паспорт сделай, возьми билет — и я сразу в Париж. Там помогут. Там это обычное дело.

Паша стоял у больницы уже минут тридцать, но не уезжал, он знал, что Володя выйдет.

Как? Непонятно. Володя выходил откуда угодно и входил куда угодно каким-то чудом.

Однажды Пашу разбудил ночной звонок. Говорил какой-то санитар из института Сербского. Паша подумал, что розыгрыш. Тот сказал, что Володя просил подъехать прямо сейчас. Паша приехал, а Володя уже стоял на улице. Матерился от холода—февраль месяц. В тот год были срывы, и несколько раз Володя исчезал, потом появлялся, потом опять исчезал... и т. д.

—    Как ты сюда попал, Володя, дорогой?

—    Не помню, — буркнул тот.

И тут до Паши дошло. Это же институт Сербского! Это не просто психушка! Это при МВД! Это тюрьма настоящая.

—    А как ты вышел-то?

—    Встал да пошел...

Паша знал, что Володя не врет и не красуется. Ему достаточно было решить, что он хочет попасть куда-то — и он там оказывался. Он не кричал: «Я Высоцкий!». Не хитрил: мол, я от Ивана Ивановича, мне назначено. Нет. Просто вставал и шел. Придет и сейчас.

Глава четвертая ВОЛОДЯ

июль 1979 года

Володя после звонка Паши Леонидова в задумчивости вернулся в палату. Рядом лежали еще двое больных, один из которых что-то заплетал из больничных трубочек. Вошла медсестра.

—    Пора ставить капельницу!

Володя покорно лег на спину, вытянув правую руку и закрыв глаза.

—    Ну, вот теперь поспим, и мне отдохнуть.

Она ввела лекарство в перевернутую бутылку-капельницу, проткнула вену и аккуратно накрыла иголку пластырем. По прозрачной трубочке мед ленно потекла жидкость. Полежав минут пять, Володя так же аккуратно снял пластырь с руки и медленно вытянул иглу. Жидкость закапала на пол. Володя сел на кровати, согнув руку в локте. Он осмотрел себя. Тренировочные штаны, больничная рубаха, тапочки.

—    Есть ручка? — еле слышно просипел он.

Больной-плетеночник протянул Володе недоделанную плетеную ручку.

—    А бумага?

Больной указал глазами на тумбочку между их кроватями. Володя открыл тумбочку и достал ученическую тетрадь, наполовину исчирканную игрой в морской бой. Он вырвал чистый лист и быстро стал писать: «Я, Высоцкий Владимир Семенович, отказываюсь от дальнейшего лечения. О последствиях предупрежден». Поставил внизу подпись, число и протянул ручку владельцу, но тот жестами показал, что она ему не нужна, и стал внимательно наблюдать за сборами Володи. Тот, убедившись, что кровь остановилась, медленно разогнул локоть, аккуратно надел синий махровый халат и постучал пальцем по воображаемым часам: «Пора!» Больной от удивления выпучил глаза. Он, так же, жестами, показывая, как человек идет, спросил: «Уходишь?» Но Володя этого уже не видел — надев тапочки, выскользнул в коридор. Было слышно, как где-то грохнул грузовой лифт. По коридору со скрежетом катила тележку нянечка, придерживая одной рукой кастрюлю. Лифтерша, полная женщина в черном халате, уже собралась ехать на другой этаж, но Володя успел проскользнуть в закрывающиеся двери и сам стянул решетчатые ставни.

—    Прокатимся? — весело подмигнул он лифтерше. Женщина от растерянности захлопала глазами. Видно, узнала.

С таким же грохотом лифт остановился в подвале. Володя уверенно распахнул сначала решетчатые створки, а затем и двойную дверь лифта.

—    Тебя ждать? — спросила растерянная женщина.

—    Ни в коем случае! — Он обаятельно улыбнулся и проделал Ты же процедуру в обратном порядке. Подмигнув лифтерше еще раз, он растворился в подвальном коридоре.

Володя на ходу читал надписи на дверях, пытаясь понять, где выход: «Не курить!», «Ответственный за пожарную безопасность—тов. Кукуев Н. Е.»... Наконец он услышал приглушенные голоса в конце лабиринта и решительно пошел в эту сторону. По коридору два санитара везли каталку с накрытым простыней телом.