Высоцкий и его песни - приподнимем занавес за краешек - [63]

В дом заходишь как

Все равно в кабак.

И народу там, оказывается, немало, и разговоры говорят, и музыка играет.

А дом тем не менее притих -- может, слушает, что происходит внутри? Там, кажется, вновь затевается какая-то смута. Ведь мне тайком из-под скатерти нож показал -- это припадочный малый зовет героя в сообщники240. Или, может быть, притихший дом не к народишку внутри прислушивается, а, всеми окнами обратясь в овраг, свою думу думает? Дом над обрывом, где много горя, глядит вниз, где кочки-коряги и много зла241, -- в прошлое свое? В грядущее? Или притихший дом спит, отворотясь с торного пути? Но влекут меня сонной державою...

Самостоятельность Дома можно понять так, что люди сами по себе, дом-страна сам по себе. Так и тянет выкрикнуть волшебное: "Избушка, избушка, поворотись ко мне передом, к лесу -- задом..."

Другой яркий пример автономности предметного мира по отношению к человеку -- корабли в песне "Корабли постоят -- и ложатся на курс...". Герой и корабли равноправны, равнозначимы, и каждый живет своей жизнью. В такой ситуации сходство / различия, взаимоотношения образов как бы не создаются автором, а сами собой складываются и обнаруживаются в потоке жизни. Кто сможет в начальном эпизоде точно обозначить местоположение я относительно заглавного образа? Герой -- корабль? Или герой как корабль? Или герой на корабле? Последнее, впрочем, наименее вероятно: корабли уходят, чтобы вернуться, я же, наоборот, возвращается, чтоб уйти (в движении персонажа более энергичным глаголом обозначен уход: появлюсь -- уйти, у кораблей активнее возвращение: ложатся на курс -- возвращаются). Но это возможно только потому, что корабль, как образ, автономен от человека.

В поэтической системе ВВ преимуществуют отношения не подчинительные, а "сочинительные". Во всяком случае здесь они более естественны.

Все, что попадает в мир Высоцкого, стремится стать субъектом, самостоятельно действующим лицом.

x x x

Каково место и масштаб человека в мире Высоцкого?

Кто-то там впереди навалился на дот -

И Земля на мгновенье застыла.

Среди смыслов образа застывшей Земли есть и тот, что человек соразмерен миру. Как и все в поэзии ВВ, соположность человека миру конкретна, осязаема и проявляется не в величии человека, а в том, что мир откликается ему. Весь мир -- одному человеку, причем любому, каждому (кто-то там)242.

Мир Высоцкого антропоморфен (И эхо связали, и в рот ему всунули кляп), но не антропоцентричен243. Когда ВВ в публичных выступлениях говорил: "В Одессе жил один попугай, я был с ним знаком", -- это не столько шутка, сколько проявление неиерархического мышления.

Высоцкому было интересно все. Человек и окружающая жизнь в его поэзии -не король и свита, это ансамбль солистов, из которых то один, то другой играет партию первой скрипки. Мир ВВ полон жизненной энергии, и хорошо заметна множественность источников жизненных импульсов, которые исходят буквально отовсюду.

Не просто множество персонажей, а множество самостоятельно действующих лиц создают многообразие поэтического мира Высоцкого, буквально неисчерпаемую его многоликость. Именно здесь исток яркости этого мира.

x x x

У персонажей Высоцкого есть одно общее качество -- им не сидится на месте. Социально-психологический фон, а возможно, и исток этого свойства его героев -- ощущение застылости реальной жизни:

...А то здесь ничего не происходит!

Невозможно передать словами эту ужасающе-гнетущую, давящую силу. Но те, кому выпало жить в семидесятые годы ХХ века в советской стране, хорошо помнят, что это такое. К концу десятилетия ощущение стало и вовсе невыносимым:

... Вся страна

Никогда никуда не летит!..

Среди непосед Высоцкого заметнее всего те, что находятся в пути. Откуда, куда и, главное, зачем они движутся? В поиске ответов на три простых вопроса мы обнаруживаем, как много неясного на разных этапах путешествий героев ВВ:

Что за дом притих...

Нам кажется, мы слышим чей-то зов...

Изредка нам известны исходная и финальная точки пути:

В суету городов...

Возвращаемся мы...

И спускаемся вниз с покоренных вершин...

Но чаще пункт назначения за туманами кроется:

Из кошмара городов

Рвутся за город машины...

В который раз лечу Москва -- Одесса...

Отплываем в теплый край навсегда...

Две последние строки имели и другой вид:

На Север вылетаю из Одессы...

Покидаем теплый край навсегда...

Получается: неважно, куда плыть, бежать или лететь, главное -- отсюда вырваться. Для нашей темы важно подчеркнуть, что появившийся с самого начала мотив душевной маеты, ставший истоком непоседливости героя "Москвы-Одессы", оставался неизменным при всякой погоде, на всех этапах создания текста. Другими словами, изменение направленности движения на противоположное не меняет содержания песни.

Неясность цели движения, конечно, напрямую связана с обычной для ВВ неоконченностью сюжета. "Вот вам авария: в Замоскворечье..." -- этот рассказ так ничем и не завершится, что тем более любопытно, так как известна конечная точка пути -- кладбище. Но даже и в этом случае герои туда не попадают. Похоже, такая недостигаемость цели принципиальна у Высоцкого и свидетельствует что-то очень важное о его поэтическом мире и человеке в нем.