Высоцкий и его песни - приподнимем занавес за краешек - [58]

... После громких штормов к долгожданной тиши, -

которая показывает, что антитезе "море -- суша" сопутствует ее звучащая параллель -- "громкий звук -- тишина". Но в море -- то есть в тексте -- об этом ни звука, ни намека. Потому что в море люди отправились не за морем, а за пространством без границ:

Ни заборов, ни стен -- хоть паши, хоть пляши.

Еще о том же:

И плавал бриг туда, куда хотел.

В "морских" текстах ВВ немо даже такое шумное событие, как абордаж:

... Ломая кости веслам каравелл,

Когда до абордажа доходило.

Среди немногих исключений:

Пой, ураган, нам злые песни в уши...

Здесь до утра пароходы ревут

Средь океанской шумихи.

Похоже, это самый громкий "морской" фрагмент у ВВ. Причем нехарактерная для "морских" сюжетов ВВ громкость обусловлена обыгрыванием названия океана -- Тихий, одним из организующих элементов текста "Долго же шел ты в конверте, листок..."

Впечатление такое, что все в "морских" текстах происходит в вакууме, где звук не распространяется. Или, может быть, дело в том, что звук протяжен во времени, а эти картины существуют вне временных координат, обозначая не действия и события, но состояние героя?

Ту же беззвучность обнаруживаем и в текстах военных песен. Так, в "ЯКе-истребителе", сюжете о воздушном бое, в котором все должно грохотать, выть, реветь, лишь три звучащих образа, да и те -- "поющие", мирные:

А кажется -- стабилизатор поет...

Вот он задымился, кивнул и запел...

Выходит, и я напоследок спел...

Одна из практически "немых" стихий у Высоцкого -- ветер:

На семи лихих

Продувных ветрах...

И холодные ветры проворно потекли из щелей...

Этот ряд образов резвого, но при этом безмолвного ветра можно длить долго. И очень редко у ВВ ветер обретает голос:

Пел ветер песню грубую...

Ветер в уши сочится и шепчет скабрезно...

Пел ветер все печальнее и глуше...

Там и ветер живой -- он кричит, а не шепчет тайком...223

За вычетом двух крохотных фрагментов:

Но не я -- жокей на мне хрипит!..

Колокол!.. -

безмолвны конные скачки в "Иноходце". В тексте "Нежная Правда в красивых одеждах ходила..." на Правду спустили дворового пса -- и молчок. У Высоцкого выстрелы также зачастую беззвучны:

И прямо в грудь себе...

Он разрядил горячий пистолет.

Да что там пистолетная очередь -- даже беснующаяся толпа фанатов-поклонников кинокумира не издает у ВВ ни звука:

... На проводах в ЮСА

Все хиппи с волосами

Побрили волоса,

С него стащили свитер,

Отгрызли вмиг часы

И растащили плиты прям

Со взлетной полосы.

Это можно до некоторой степени объяснить расчетом на слушательское воображение, которое озвучит картину, тем более что все подобные ситуации, в том числе и их звуковой облик, хорошо известны. Но исчерпывающим такое объяснение не назовешь. Ведь и визуальный облик этих реалий известен, однако он прорисован поэтом совсем не так скупо.

x x x

За исключением разговоров, больше всего в песнях ВВ поют: Многие лета -всем, кто поет во сне..., И все-таки я допою до конца..., Блеял песенки все козлиные..., Может, спел про вас неумело я..., Что споется мне сегодня, что услышится?.. Птицы вещие поют...

Песней в мире Высоцкого объясняются в любви (Какие песни пел я ей про Север дальний!..). В пении выражаются отношения персонажей не только с другими людьми, но и с предметным миром (Петли дверные многим скрипят, многим поют...). Пение -- признак возвращения героя ВВ к нормальной жизни (Я, конечно, спою...). Создание песни в мире Высоцкого -- знак творческого подъема (Сколько песен и тем горы будят в нас...). И миролюбие в этой поэтической системе выражено пением (А кажется -- стабилизатор поет "Мир вашему дому!"). Наконец, пение -- синоним жизни (Кто сказал, что Земля не поет...)

Высоцкий не раз расширительно толкует главные звуковые образы. В тексте "Еще ни холодов, ни льдин..." гитара становится символом художественного творчества вообще:

Спусти колки, ослабь зажимы...

А кричать, оказывается, можно не только громко:

... Если кто закричит шепотом.

Так же широко трактуется и пение:

Кто-то песню стонал...

Но пение хоть и ассоциируется со многими, однако же не с любыми звуками:

Певчих птиц больше нет -- вороны.

Выходит, что крик может отождествляться с пением (ангелы поют... или я кричу), а карканье -- нет. Почему? Дело не в том, что карканье традиционно воспринимается как образ негативный, а крик такой прикрепленности к отрицательному полюсу не имеет и может толковаться позитивно. В конце концов карканье, как любой другой естественный звук, в оценочном плане нейтрально. Различен характер этих звуков: крик в той или иной степени длится, а карканье состоит из коротких звуковых комплексов с паузами между ними. Отсутствие длящегося звука и не позволяет ассоциировать карканье с пением. Кстати, именно этот общий знаменатель -- длящийся звук -- объясняет, как могли соединиться крик и пение в ощущении героя "Коней привередливых".

x x x

Хотя звуковые образы в силу понятных причин занимают особое положение в образной системе Высоцкого, их функции в конкретных текстах имеют много общего с другими образными рядами. Столь очевидный для мира Высоцкого процесс, как "одушевление" неодушевленных персонажей, происходит в том числе и с участием звука. ВВ наделяет звуками человеческого голоса как живые существа (животных, птиц), так и предметы, природные стихии (осы гундосили, бабочки хихикали, филин заикал, смерть утробно урчит; вода, ветер и корабли шепчут, медный колокол то ль возрадовался, то ли осерчал).