Вышка для бизнесмена - [10]

– Гордей? – сказал Лев. – Гуров моя фамилия.

После секундного замешательства раздался удивленный голос:

– Здравствуй, Лев Иванович. Если ты по мою душу, то напрасно, я уже давно не при делах.

– Знаю и звоню по совершенно другому поводу, – успокоил его Гуров.

– Помощь какая нужна? – недоуменно поинтересовался Гордей. – Так в области вроде все спокойно.

– Поинтересоваться хочу: тебе такое имя, как Дмитрий Николаевич Щербаков ничего не говорит? – спросил Лев Иванович.

– Погоди, – Гордей на секунду задумался. – Да нет, Николай Ильич Щербаков – это да, председатель областного суда. А вот Дмитрий…

– Это его сын, – объяснил Гуров.

– А-а-а. Понял я, о ком ты. Слышал о таком. Но никаких дел с подобными субъектами не имею, – неприязненно заявил он. – Если мне баба потребуется, то я бабу и найду, а не этого… Ну, не знаю, как поприличнее выразиться.

– То есть о его нетрадиционной сексуальной ориентации ты знаешь? – уточнил Гуров.

– Ни для кого не секрет, – буркнул Гордей.

– А ведь это именно он вчера у Елены и был. Они еще с института дружат, все пять лет рядышком просидели, – ласково объяснил ему Лев Иванович.

– Ты чего несешь? – растерялся Гордей. – Так это что же получается?.. Он ей что, подружка, что ли?

– Вот именно. Подружка, – подтвердил Гуров.

– Чего же она молчала? – взревел Гордей. – Могла бы ведь русским языком все объяснить.

– А ты ей хоть слово вставить дал? – невинно поинтересовался Лев Иванович и напомнил: – Ты ее с грязью смешал и дверью хлопнул.

– Но раньше-то она ничего про него не говорила, – начал оправдываться Гордей.

– Боялась, что ты их дружбы не одобришь, – объяснил Гуров.

– Твою мать! – заорал тот, а потом спросил: – Она с тобой рядом?

– Рядом, но телефон я ей не дам, – решительно заявил Гуров. – Или ты ей еще не все гадости сказал?

– Да о чем ты говоришь? Я ж извиниться хочу! – взревел Гордей.

– Считай, что я твои извинения ей уже передал, только не простит она тебя. Да таких, как она, сейчас уже даже днем с огнем не найдешь. Чистая, добрая, работящая, тебя, дурака, любит. А ты ее последними словами, – добивал его Гуров и с сожалением в голосе посоветовал: – Так что вспоминай теперь о том, что была такая в твоей жизни, и попытайся найти хоть отдаленно на нее похожую, только это вряд ли.

Гуров выключил телефон, в котором еще раздавались крики Гордеева, и убрал его в карман.

– Лев Иванович, а почему вы мне не дали с Ванечкой поговорить? – обиженно спросила Елена.

– Пусть помучается. Будет знать в следующий раз, как на вас орать. Дайте мне свой телефон, – практически потребовал Лев Иванович. – А то ведь он сейчас позвонит, и вы ответите. И вся моя воспитательная работа пойдет насмарку.

Словно услышав Гурова, в сумке Елены зазвонил ее сотовый.

– Дайте сюда, – повторил он. – Поверьте, я знаю, что делаю.

Поколебавшись, Лена со вздохом все-таки отдала ему свой телефон.

– Ванечка теперь мучиться будет. Переживать, – грустно сказала она.

– Ему это только на пользу. Ну что, поехали дальше?

Вообще-то, этим звонком Гуров хотел не только объяснить Гордееву, как тот ошибся в Елене, но преследовал и другую цель, о которой девушке пока знать не следовало, – не рук ли Гордея эти нападения, вдруг он решил ей так отомстить? Лев Иванович не стал включать радио – ерунду, которую обычно передавали, он на дух не переносил, – и попросил Лену рассказать ему что-нибудь. А о чем могла говорить такая девушка, как она? Только о своей семье. И сделал он это специально, чтобы уже сейчас попытаться понять, не враги ли этой семьи инициировали ее похищение, а в том, что это была именно попытка похищения, а не просто нападение, он ни секунды не сомневался, потому что уж в чем, в чем, а в этом Гуров разбирался. Как он и предполагал, она начала говорить о своих родных. Очень скоро полковник знал уже всю подноготную семьи Задрипкиных-Ведерниковых.

Отца звали Василий Семенович, мать – Анфиса Сергеевна, а имена братьев, их жен и детей Гуров даже запомнить не пытался – вряд ли пригодится. Вся эта большая семья занималась фермерством, и хозяйство у них было, как и говорили Воронцовы, не только большое, но и богатое, потому как они и сами вкалывали с утра до вечера, и работников, хоть и немногочисленных, таких же нанимали. Когда средства позволили, выстроили они себе большой дом со всеми удобствами, где все вместе и жили, причем совсем не в тесноте.

Еще в доме жила кошка Бандитка благородных помоечных кровей, которая целиком и полностью оправдывала свою кличку, потому что отличалась совершенно неукротимым характером. Выдержав в своем котеночьем детстве неравную схватку с крысой, она вышла из нее победительницей, оставив, правда, на поле битвы половину уха и кончик хвоста, что не мешало ей пользоваться оглушительным успехом у всех окрестных котов. С тех пор Бандитка объявила всем без исключения грызунам войну до полного истребления, чем еженощно и занималась. Правда, доставалось от нее и птицам, так что вольер для кур был огорожен сеткой-рабицей не только со всех сторон, но и сверху. Даже сейчас она, хоть и выхаживала свой выводок, но на охоту выходила регулярно и очень успешно, каждое утро демонстрируя хозяевам несколько задушенных крыс или мышей, за что с плохо скрываемым удовольствием выслушивала совершенно заслуженные дифирамбы Анфисы Сергеевны и других женщин – мужчины в семье были сдержанны и чувств своих напоказ не выставляли.