Вышибалы - [57]

— Не слушай её! — не слишком уверенно прокричал Барс. — Они нас всё равно целыми не оставят! Они…

Он захлебнулся криком, и неясно (может и послышался) раздался влажный хруст. Вскочил Тим, забыв про Легиона и кинувшись уже в ту сторону. И тогда Гиена, ловко подхватив уже порядком помятую кастрюлю, в которой у них горел огонь, с гулким звуком ударила его в висок.

Акросс зажмурился, услышал, как упал на пол Тим. Ему очень хотелось, чтобы этот кошмар закончился и, открыв глаза, он увидел бы над собой хамоватого сонного миллионера, приехавшего на шум, а ещё лучше врача в посеревшем от времени халате. Они ведь так шумели, что не могло быть, чтобы никто из жильцов стоящей рядом многоэтажки не позвонил в милицию. Хватило бы одной сердобольной старушки, которой эта драка мешала спать, чтобы спасти их троих.

Рука онемела. Пока он мечтал легко отделаться, мир совершил кульбит, а его швырнуло об пол. Дух выбило, он закашлялся, согнувшись пополам, но всё ещё оставался в сознании.

* * *

Когда-то он обещал, что однажды непременно спасёт Тима. Но кто знал, что они будут такими беспомощными… Да и Тим тогда ответил что-то вроде: «Так я и поверил». Акросс уже не помнил. Он и монолог Барса слушал через слово.

— Были девушки снайперы, я слышал. Партизанки там всякие. Медсестры… Отлично представляю Тима из винтовки отстреливающего фашистов. Но врукопашную никогда не шли. У меня внутри что-то переворачивается от того, что мы оказались самыми бесполезными, а Тим…

Барс стёр засохшую уже кровь с головы Тима платком, но она ещё оставалась в светлых волосах. Акросс слышал, что такие удары смертельны и, оказавшись запертым в этой комнате, первым делом проверил, есть ли у Тима дыхание и пульс. А потом уже забился в сырой холодный угол.

Барс сидел, прислонившись спиной к стене. Тим всё ещё лежал, свернувшись в центре комнаты, и только у него руки были даже не связаны — скованны массивной цепью, какие вешали на ворота садов.

Их притащили в заброшенный ещё до окончания стройки панельный дом. Акроссу отчего-то казалось, что и тут у Легиона должна быть своя армия и личный подвал-бункер, где он пытал людей. Даже удивительно, что их противники пользовались подвернувшимися условиями.

— Я не знаю, выберемся мы отсюда и будем ли драться дальше… Ну и при Тиме говорить не хотелось… Ну, короче, я не смогу убить Кощея.

— Будто ты других убить сможешь, — огрызнулся Акросс. Ему слышалось что-то неприятно-хвастливое в его словах, но Барс улыбнулся, продолжив:

— Ну не скажи. Когда я эту гниду душил… А потом ещё о стенку шмякнул… Ни с одной реальностью не сравнится. В смысле я кайф словил не от того, что ударил девушку, а от того, что эта гнида этого заслуживала. Жаль, что у меня не было ножа.

— Заткнись, — потребовал Акросс, всё ещё глядя в пол перед собой. С другой стороны — теперь волнения матери вполне оправданны.

— Я ведь и надеяться боялся… Думать боялся, что вы настоящие, — вдруг признался Барс. — Ну в смысле, ты конечно можешь играть с придуманными друзьями, пока ты сам понимаешь, что их не существует… Я понимаю, что теперь к вам получил ещё и монстров на хвосте, но всё-таки… Я просто охренеть как был рад, когда увидел Тима. И когда на крыше появился ты. И когда я понял, что это правда и разыгрывать меня некому, и что вы есть… Вы мои самые-самые близкие друзья, ребята.

Акросс должен был сказать что-то вроде: «У тебя опять истерика что ли?» или «Ты что, плакать решил?», но он молчал. Потому что это сказал бы Акросс, а Акросс там, в домике, мог отшвырнуть Кощея так, что того вынесло бы в дверь вместе с Легионом, выкинуть в окошко Гиену и швырнуть вслед ей кастрюлю, которую вовремя бы остановил. Но Акросс остро чувствовал свою слабость и то, что он не их капитан. Он просто студент, связавшийся с плохими людьми и оказавшийся ни на что не годным в драке.

Акросс откинул голову назад, прислонился виском к прохладной стене.

— И поэтому очень обидно умирать после того, как встретил вас… Как круто теперь могли бы жить! — Барс не плакал ещё, но голос уже был хриплый, глаза мокрые, блестящие. Он замолк, боясь, что со следующей фразой всё-таки разревётся. Тим продолжал быть мёртвым, а Акросс смотрел в пустоту и некоторое время в комнате царила тишина, как если бы весь остальной мир вымер.

А потом Акросс, словно вытаскивая застрявший в горле кляп, неуверенно произнёс:

— От-тца убили так же.

Барс, казалось, забыл, как дышать, но капитан не спешил рассказывать, продолжал смотреть в пустоту.

— И что это значит? Как — так же? Не может быть так же.

Акросс рывком повернулся, чтобы смотреть ему в лицо, ответил уже уверенней:

— Запытали. До смерти.

Он впервые говорил это вслух — то, о чём раньше и сам только догадывался. Тут же сник, снова отвернулся, заговорил сбивчиво, неуверенно, выуживая то, что понял тогда, в детстве:

— Он работал на… э т и х… Ну или денег им был должен. Я не знаю, что именно. Но они его убили. Мать чуть с ума не сошла, волновалась за то, что они и меня заберут. Гулять не выпускала, в школу отводила и из школы забирала…

Как-то именно по дороге из школы к ним подошли двое бритых ребят. Акросс, скорее интуитивно чувствовавший, что страх матери обоснован, теперь впервые увидел его вживую и испугался по-настоящему, как чего-то реального, а не детской страшилки про серого волка, что придёт его кусаться. Испугался прежде всего потому, что решил — эти двое ждали здесь его, ещё ребёнка, а тут внезапно наткнулись на защиту в лице матери.