Вышибалы - [21]

* * *

Мужчина, глава семьи, был здоров. Это многое усложняло — пока дети и женщина лежали и тихо умирали от неизлечимой болезни, он мешался, пытался не дать запереть его со всеми.

— Послушайте, мы же не бросаем вас. Мы будем приносить вам лекарства, еду. Вы на время заточения будете полностью на попечении церкви, — уговаривал священник. Он помогал Тиму закрывать, но человек из-за неё пёр с отчаяньем, от которого зависела его жизнь.

— Не будете! — выл он, и из-за деревянной двери показались пальцы, потом рука до запястья. — Я слышал про город, который просто сожгли. Живьём. Дворяне уехали не просто так! Они подождут, когда здоровых останется ещё меньше, и сожгут город так, словно их и не было вовсе.

Он проповедовал с завыванием, почти в истерике. Тим подсказал священнику отпустить, сам чуть ослабил, а потом ударил по двери со всей силы, прищемив выбравшуюся руку. Мужчина взвыл, но ладони не убрал. Что рука, если он мог расстаться с жизнью.

— Как можешь ты бросить свою жену и детей умирать в одиночестве? Разве не хочешь облегчить их последние дни? — повысил голос священник, вцепившись в крест так, словно с его помощью Тим закрывал дверь.

— Это не жена и дети мои! А они уже мертвы! А это существа, в которые вселилась болезнь! Это демоны, которые и меня за собой в ад…

— Я тебе сейчас руку раздроблю, — тихо и холодно пообещал Тим, давление с той стороны двери ослабло. В щель смотрел совершенно безумный глаз, оттуда же пыхтело, словно Тим удерживал не человека, а зверя. — Выбирай. Работать без руки уже не сможешь. Выберешься оттуда, но сдохнешь. Да и куда ты побежишь?.. Ворота в город закрыты. Никого не выпускают, и тем более не выпустят тебя. Если завтра у тебя обнаружат чуму, то бросят подыхать одного. Не с семьёй. Так же, как ты хочешь бросить их.

— Что ты понимаешь?! — дверь опять дёрнулась, на этот раз Тима чуть не отбросило. Священник снова бросился ему помогать. Тим в секунду отошёл на шаг, удобнее взял молот и размахнулся. Рука тут же спряталась за дверь, и этого хватило, чтобы священник защёлкнул замок. В доме рыдал кто-то голосом, очень отдалённо напоминающим человеческий. Тим обернулся — из подворотен на него, как крысы, смотрели спрятавшиеся там люди, видевшие всю эту безобразную сцену. Но, как и подобает крысам, они не рисковали вмешиваться.

— Я всё понимаю, — негромко ответил Тим. — Не веди себя так, словно собирался жить вечно.

Священник перелистал записи. Сверившись с ними, вернулся к сумке, вытащил несколько монет и протянул Тиму.

— За сегодняшнюю работу. Спасибо вам, не знаю, что бы я без вас делал. Пусть Бог бережёт вас.

— А не слишком ли ему жирно?

Тим узнал этот голос, спокойно развернулся, как бы невзначай поставил молот на землю, в грязь, чтобы дать руке отдохнуть. Чувствовал, что отдых будет недолгим. Она появилась с центральной улицы, завернув к ним в переулок. И ладно бы, если была только Гиена — за её спиной шло двое человек в форме, похожей на солдатскую. Одинаковые, словно братья, возможно из-за впавших глаз, выделяющихся скул. Тим прикинул, насколько серьёзные проблемы его ждут, если он её убьёт здесь и сейчас.

* * *

— У вас не чума, — Акросс убирал в сумку инструменты, похожие на пыточные. — Это простуда… Повезло.

Дом торговца средней руки: и не нищий, и роскошным не назовёшь, просто добротный на пять комнат и кухню. На кровати сидела девушка лет шестнадцати. И дверь ему открыла она — родители забились в угол где-то в другой части дома, боясь приближаться к дочери.

— Вы уверены? — спросила девушка. Не то чтобы Акросс правда был уверен, но никаких признаков чумы он не нашёл, а они уже должны были появиться. Можно сказать, что Акросс врал, чтобы соответствовать своей роли, и это девушке ещё повезло. Доктор этого времени объявил бы её чумной и угробил при обычной простуде.

— Да. Одевайтесь теплее, чай с мёдом и брусникой. Пейте больше. И по три таблетки параци… в смысле вы же знаете, как лечиться?

Он заспешил к двери, хотелось побыстрее вернуться домой. На этот адрес Акросс должен был придти ещё вчера, но совесть проснулась только сегодня.

— Подождите, — девушка бежала следом босиком по полу. — Как же деньги?

— Какие деньги, это ж не чума, я только за чуму беру… — врал напропалую Акросс. Он подумал о том, что такая спешка могла показаться подозрительной, немного задержался. — Босиком по холодному полу не ходить. Холодную воду не пить. И родителей успокойте.

— А чумой я, значит, теперь не заболею?

Акросс застыл в дверях, держась за ручку. Служанка показалась из кухни, но замерла на пороге. Она уже поняла, что всё в порядке, но при докторе боялась подойти — мало ли, какую заразу на себе принёс.

Акросс обернулся. Странно, но он уже считал этот город обречённым, уже заживо его похоронил. Готов был добить, как безнадёжно больного, чтобы не мучился. И вопрос застал его врасплох. Он заново взглянул на эту девочку — выросшую в хорошей семье, с правильным воспитанием, но обречённую потому, что в городе началась чума.

— Нужно мыться, — нелепо начал Акросс. Хотелось протянуть руку и погладить её по волосам, успокоить. — Расставить ловушки на крыс. Тогда, может быть…