Вышибалы - [14]

Казалось, Легион не пройдёт в узкий лаз. Он зацепился меховой накидкой, рванул её раздражённо, и всё-таки выбрался на колокольню, подвинул тяжёлый колокол, чтобы не мешал ему. Нашёл глазами Акросса. На скулах Легиона пару раз вздулись желваки, словно он говорил что-то раздражённое капитану чужой команды.

— Ребят, а вы ещё не сдохли? И не подыхаете? — проворно выбралась к ним Гиена. — Говорят, тут все болеют и умирают.

Если Легион был одет как человек благородных кровей, то на Гиене висели какие-то совсем уж безобразные тряпки, лицо измазано в саже и по внешнему виду в ней сложно было признать девушку.

— Отлично выглядишь, — засмеялся Барс. — Словно тебя специально в грязи валяли.

— Это опасный мир, — сначала послышался голос Щёлочи. Взбираться она не спешила. Легион, без особого желания, даже с раздражением, наклонился и достал её за руку из проёма чуть ли не силой. Щёлочь брезгливо отряхнула опрятное платье, обернулась, найдя глазами Барса. Раскинула руки:

— Узнал?

— Ещё бы, — отозвался тот, но уже как-то нехотя, без прежнего задора. — Ты меня буквально на прошлой неделе убить пыталась. Раненного, пригвождённого к полу.

Гиена рассмеялась:

— Почему меня там не было? Я бы придумала что-то интереснее.

— Ты бросил нас, — напомнила Щёлочь.

— А у нас с тобой ничего и не было, — развёл руками Барс, после этого оценивающе её осмотрел, прикинул: — Не то чтобы я был против…

— Барс, — окликнул спокойно Акросс. Тот вздохнул и, перестав валять дурака, представил:

— Моя сестра тут. Старшая. Мы жили отдельно. И она должна сидеть под замком сейчас, но что-то пошло не так.

— Почему под замком? — Вега то ли не поняла, то ли наоборот поняла, но решила уточнить. Барс кивнул, облизал губы:

— Карантин. Мама и отец были больны. Она с ними была заперта и теперь наверняка тоже больна, так что целоваться с ней я бы не советовал. Слушай, Легион, а ты вообще как? Знаешь, что такое чума? Чем опасна, какие симптомы? Она появляется от большого бешенства. Вот прямо как у тебя, когда ты на нашего капитана смотришь.

Как ни странно, Легион от этого успокоился. Глянул на Барса устало, снова повернулся к Акроссу и уже его предупредил:

— Я почти нашёл способ вас убить. Раз и навсегда. Выиграешь ты снова в этой игре или нет.

— Да ладно, Легион, — снова попытался поддеть Барс. — Что-то не припоминаю, когда в последний раз выигрывал ты со своими отморозками. Кстати. Где Кощей?

Как-то негласно получалось, что у каждого был свой противник в чужой команде. Это не означало, что нужно сражаться именно с ним и убивать только его. Нет. Просто с появлением в команде нового игрока появлялся равный ему по силе враг. Когда к Акроссу присоединился Барс, его врагом стал долговязый высохший Кощей. У него были редкие волосы, ввалившиеся глаза, резко выделяющиеся на бледном лице скулы. Акросс поздно понял, что они должны были догадаться о роли Кощея при такой его специфической внешности, когда сверху, от края колокольни послышалось скрипучее:

— Здесь.

Даже Тим присмирел. Гиена и вовсе залилась довольным смехом, поддела:

— Что, обосрались? Победили? Это вряд ли.

Акросс ударился спиной о каменную кладку стены, только теперь осознал, что попытался отойти. На перилах сидел Кощей, и человеком он не был. По обстановке и событиям Акросс ожидал чего-то обыденного, реалистичного мира. Тем более, что Легион с командой, да и все у Акросса были вполне банальных ролей, никаких эльфов или магов. Но одежда Кощея клубилась чёрным дымом, ещё больше запали глаза, выделились потемневшие скулы. Он выглядел как живой труп.

— Ты что ещё за нахер такой? — осипшим голосом спросил Барс.

— Я и есть чума, — странным, нечеловеческим голосом отозвался Кощей.

3. Игра заканчивается со смертью одного из капитанов. Проигравшей считается команда, чей капитан убит.

— Ну как так-то? — продолжал возмущаться Барс. — Я, может, тоже хочу быть Чумой. Или голодом. Или любым другим всадником!

Он вылил на себя ушат воды, тряхнул головой, как кот.

Вега вымылась первой, теперь занималась одеждой, и Акроссу было неудобно за то, что единственная девушка в команде отправилась стирать.

Ничего похожего на мыло не нашлось, про сажу с жиром подсказал Тим, и, как ни странно, это правда помогало. Тим закончил быстро, особо в воде задерживаться не стал, тем более, что было не так много дров, и она оставалась чуть тёплой. У Барса синели от холода губы, но он продолжал разводить всюду сырость и соскребать с тела грязь.

— Я вот что думаю… Чуму же давно уже вылечили. Лет сто как, наверное, уже, — продолжил Барс. Акросс покосился на него недоверчиво — он уже вытирал лицо тряпкой, заменяющей полотенце. Они никогда не говорили о своих родных мирах. Акроссу казалось, что в его мире чума так и осталась в средневековье и была истреблена тогда же.

— И что?

— А как её вылечили? Чем?

Акросс задумчиво потёр волосы, ничего не вспомнил, сказал только чтобы совсем дураком не казаться:

— Антибиотиками? Пенициллином?

— Мы могли бы спасти весь этот город и всех этих людей, — Барс, похоже, закончил купаться и тоже поднялся вытираться. Специальной комнаты не было, поэтому из пристройки к дому Акросса, похожей на сарай, не годившейся под баню, устроили болото. Дом, если честно, тоже был не совсем Акросса: хозяева покинули умирающий город и предложили своё жилище доктору на время. С неудовольствием Акросс вспомнил, что он и правда доктор, но лечить может так же, как средневековые — тут не было аптек в современном понимании этого слова. Из самых прогрессивных средств Акросс помнил последнюю новинку — мох с черепа мертвеца.