Вышел хеджер из тумана - [49]

Единственный ответ на эти вопросы, который приходит мне в голову, состоит в том, что Тиму просто нравятся «высокооктановые» инвестиции, и я знаю, что он считает вложения с огромным риском единственно верным способом управлять деньгами. Ему должны нравиться путешествия. Этот тихий и строгий человек должен трепетать при выбросе адреналина от захватывающих успехов и быть способным спокойно пережить периоды крупных потерь. Как инвестор в хеджевые фонды, что вы предпочтете в качестве итогового результата пяти предстоящих лет? 20–25%, которые будут стоить вам немалых переживаний, или спокойные и стабильные 10–12% дохода?

«Бородатый пророк апокалипсиса»

Винс

Еще одного парня, которого я знал в течение многих лет, зовут Винс. Этот небольшой рассказ о нем появился после нашего совместного обеда, имевшего место прошлым летом.

Впервые я встретился с Винсом в конце 1970-х годов, когда он работал главным трейдером самого большого хеджевого фонда того времени. Затем он уволился и сейчас управляет собственным хеджевым фондом. Благодаря своему рыночному чутью, Винс всегда был гораздо больше чем просто трейдером. Его долгосрочные инвестиционные идеи всегда работали намного лучше, нежели краткосрочные. Никто не совершенен, но в активе Винса есть несколько очень точных долговременных прогнозов, и я мог бы назвать несколько громких имен тех людей, которые регулярно пользуются его советами. В 1973 году он «приговорил» акции Nifty Fifty, а в 1980 году предсказал падение цены на нефть и указал на то, что процентные ставки достигли своего максимума, аргументируя это тем, что экономическая политика Рональда Рейгана приведет к дефляции. Были у него и серьезные просчеты, особенно в отношении Японии и слишком раннего входа в технологические акции. Винс с трудом меняет свое мнение. Сейчас он управляет небольшим хеджевым фондом, капитал которого главным образом составляют его собственные деньги и средства нескольких его друзей, которые верят в его пророческие способности.

Уверен, что многие считают Винса чудаком, и, возможно, он на самом деле немного сумасшедший.

Некоторые называют его «бородатым пророком апокалипсиса», но я прислушиваюсь к его словам, потому что его суждения и о финансовой, и о социальной сфере независимы и экстравагантны, хотя иногда кажутся излишне утрированными и невообразимыми для обычных умов. Винс много читает; он ярый сторонник Пола Джонсона и его теории важности «непреднамеренных последствий». Когда доходность долгосрочных казначейских обязательств составляла 15%, Винс предсказал ее падение, по крайней мере, до 5%, прежде чем это произошло. Когда Доу торговался при коэффициенте Р/Е, равном 9, он сделал прогноз о том, что этот показатель поднимется до уровня 25. В тот момент я был согласен с направлением его мыслей, но думал, что величина указанного им целевого ориентира слишком завышена.

Винс говорит очень быстро, с большой страстью и иногда хихикает, как безумец. Он отчасти технический аналитик, отчасти историк и в большой степени мистик. Винс — грек, беженец-иммигрант. Он никогда не учился в колледже и иногда любит казаться неотесанным. Однажды он пришел на коктейль в зал роскошного отеля и громко сказал пианисту: «Сыграйте-ка что-нибудь из Пикассо». А когда пианист изумленно на него уставился, он добавил: «О’кей, тогда что-нибудь из Рембрандта». У него густая борода, и при поцелуе в щеку, на котором он настаивает при встрече, можно довольно сильно уколоться, но меня это не слишком беспокоит. Он может быть нудным и стеснительным. Сейчас он не живет в Нью-Йорке, но вчера он позвонил мне и сказал, что у него есть для меня некое сообщение. Он был настойчив, и мы встретились за обедом в одном из тех темных дорогих французских ресторанов, где официанты имеют чувственные, аристократические лица.

Винс считает себя пророком социальных и финансовых изменений. Он верит в то, что и цены, и общество вращаются вокруг центральной точки и в конечном счете возвращаются к своим усредненным значениям, но человеческая природа является дико эмоциональной, а, значит, люди склонны к беспорядочному накоплению критической массы, что приводит к бумам и разорениям. В мире, где посредством телевидения и Интернета осуществляется вездесущая и фактически мгновенная связь, это проявляется в еще большей степени, чем когда-либо прежде. По его словам, накопленная масса излишеств лишь начала уничтожаться в 1990-е годы, вторым же этапом будет социальная и финансовая революция, которая уничтожит еще один огромный пласт бумажного богатства и преобразует общество. Винс очень набожный человек, поэтому он начинает цитировать мне Экклезиаста.

Для всего сущего под небесами есть свой сезон и свое время: время, чтобы родиться, и время, чтобы умереть; время на созревание и время для сбора урожая…

Время, чтобы плакать, и время, чтобы смеяться, время для скорби и время для праздника…

Время получать и время терять; время копить и время тратить; время разрушать и время, чтобы строить; время молчать и время говорить.

«Сейчас для Америки плохое время, — сказал мне Винс. Его глаза искрами мерцали из-под свисающих волос. — И время, чтобы плакать. Настает время потерь. Коррупция и жадность Уолл-стрит и корпоративной Америки испоганили золотое очарование капитализма. Благодаря телевидению и Интернету люди во всем мире узнали, что капитализм и глобализация — злые системы, которые делают богатых еще богаче, а бедных еще более бедными. Все слышат, что зарплата топ-менеджеров за последние 20 лет увеличилась в 43 раза и превышает заработок среднего рабочего в 531 раз. Никто не знает, действительно ли это так, но люди верят этому».